Пик Сталина - [48]

Вскоре он вспомнил о радиостанции, которая стояла у изголовья спального мешка, подготовленная нами к работе. Не задумываясь, он включил передатчик, с трудом откашлялся и передал свои позывные:

«Говорит „Лена“, — глухо прозвучал его простуженный голос, — говорит „Лена“… Слушайте, слушайте. Говорит „Лена“…»

Приступ кашля прервал передачу. Отдышавшись, он снова сообщил в микрофон позывные станции и не прибавил к сказанному ни слова. Оставив передатчик включенным, он откинул от себя микрофон и наушники и забылся в тяжелом сне.

…Шли часы. Темнота ночи сменилась сумрачным светом дня, буря не утихала. Совва уже потерял представление о времени. Иногда все происходящее казалось ему дурным сном. Он думал, что достаточно ему еще немного, на несколько десятков метров, спуститься по ребру и он окажется в Ледовом лагере. В одну из таких минут Совва беспорядочно засунул в рюкзак спальный мешок, личные вещи и громоздкий фотоаппарат с запасом стеклянных пластинок. Потом он вышел из палатки, резким привычным движением забросил рюкзак на плечо и… потеряв равновесие, рухнул с площадки лагеря вниз, на склон, спускающийся к леднику Сталина. После двух метров падения ему удалось ухватиться за выступ скалы и удержаться над пропастью. Толчок был настолько сильным, что прочная кожаная лямка рюкзака лопнула и ноша Соввы, ударяясь о выступы скал, полетела вниз. Альпинист выбрался на площадку лагеря и лег на склон, лицом в снег. На минуту прояснившееся сознание снова угасло и, поднявшись, он, шатаясь, начал спуск по склону шестого «жандарма»…

* * *

Странная передача из лагеря «6400 м» была принята 9 сентября не только Лебеденко, но и радистами других отрядов нашей экспедиции. Все они знали, что в районе пика Сталина бушует буря. Наблюдение за радиостанцией штурмовой группы велось непрерывно в течение суток. Приняв сигналы Соввы, Лебеденко более часа подряд терпеливо вызывал «Лену». Но радиостанция молчала и люди, находившиеся в Ледовом лагере, пришли к выводу, что наверху, на склонах пика, что-то случилось. Обстоятельства требовали немедленных действий. Правила поведения советских альпинистов в подобных случаях формулируются четко: невзирая на любые трудности, немедленно оказывать помощь терпящим бедствие. Через час по направлению к ребру пика вышли Б. Трапезников, Н. Афанасьев и все носильщики. Несмотря на испытанную горную болезнь, носильщики ни минуты не колебались, давая согласие на выход. Группа пробиралась вверх с огромным трудом. Люди шли наперекор непрекращающейся снежной буре, видимость была ничтожной, уже в двух-трех метрах нельзя было разглядеть товарища. К 3 часам дня группа Трапезникова подошла к лагерю «5600 м». Палатка на гребне была повалена ветром и забита внутри обледенелым снегом. Двигаться дальше со своей группой Трапезников не решился: ветер здесь достигал ураганной силы и при движении по узкому гребню кто-нибудь обязательно был бы сброшен в пропасть.

На следующий день погода несколько улучшилась. Носильщики остались на месте, а Трапезникову и Афанасьеву удалось добраться до следующего лагеря. Карабкаться по засыпанным снегом скалам было очень холодно. Афанасьев подморозил ступню. Пришлось остановиться на площадке лагеря «5900 м». Чувствительность пальцев ноги восстановилась только после двухчасового оттирания. Когда двое альпинистов были готовы продолжать путь, туман и усилившийся снегопад снова преградили им путь. Только 11 сентября им удалось продолжить подъем к лагерю «6400 м». Трапезников и Афанасьев подходили уже к четвертому «жандарму», когда вдруг они заметили выше себя, на скалах, фигуру альпиниста, собиравшегося спуститься куда-то влево по скальной стене, круто спадающей к леднику Сталина. Движения человека были неуверенны. Даже на расстоянии было видно, что он с трудом держится на ногах.

— Эй, на гребне! — крикнул Трапезников. — Где же остальные? Вершину взяли?

— Берут еще вершину. Ребята наверху, там ветер… — прозвучал после минутного молчания простуженный голос. — Я спускаюсь вниз один…

Трапезников узнал Совву. Видя состояние товарища, он быстро полез по скалам и, подойдя вплотную, привязал его на свою страховочную веревку. Совва тем же хриплым голосом, путаясь в словах, предложил подошедшим немедленно же начать спуск прямо вниз по стене для того, чтобы разыскать на леднике Сталина его фотоаппарат и спальный мешок. Он был сильно простужен, тяжело дышал и находился почти в невменяемом состоянии. Кое-как Трапезникову удалось уговорить больного отказаться от выполнения своего намерения. Но этого было недостаточно, нужно было срочно выяснить, что случилось с остальною частью группы. В результате длительных расспросов, во время которых Совва то и дело возвращался к своему потерянному рюкзаку, Трапезникову удалось получить сведения о ходе штурма до 9 сентября, то есть до того дня, когда Гусак и Киркоров помогли Совве спуститься в лагерь «6400 м». Было ясно, что штурмовая группа не отказалась от восхождения и, вероятно, в это самое время выжидает улучшения погоды где-нибудь на предвершинных склонах пика Сталина. Было ясно также, что Совву необходимо спешно спускать вниз. К вечеру группе Трапезникова, сопровождающей больного, удалось спуститься в Ледовый лагерь. По мере спуска состояние Соввы заметно улучшалось. На следующий день он мог уже отправиться дальше, в нижний лагерь у ледника Федченко.