Пик Сталина - [31]
Когда затих грохот камнепада и лавин, вызванных падением Н. А. Николаева, альпинистам стало ясно, что произошло непоправимое несчастье. Потрясенные утратой своего товарища, альпинисты немедленно начали спускаться к Ледовому лагерю, куда пришли поздно вечером. Поиски тела Николаева на леднике Орджоникидзе, предпринятые на следующий день, не дали никаких результатов. Очевидно, его тело задержалось по пути падения в какой-либо из трещин склона и было вскоре же погребено под снегом лавин.
Испытания, выпавшие на долю отряда № 29, оказались непосильными для Харлампиева, и он отказался участвовать в дальнейших попытках восхождения. Тяжело заболел и вышел из строя еще один член группы. Но решимость всех остальных альпинистов достигнуть цели еще более укрепилась. Отступление от вершины, особенно после гибели Н. А. Николаева, представлялось горовосходителям равносильным дезертирству с поля боя.
3 августа группа в составе трех альпинистов и четырех лучших носильщиков снова вышла на восточное ребро. На следующий день альпинисты успели обработать путь по третьему «жандарму». С его вершины были ясно видны трудные скалы следующего «жандарма». Становилось очевидным, что штурмовая группа не сможет за один день пройти весь гребень, и, таким образом, появилась необходимость в еще одном промежуточном лагере на ребре. Место для палаток было выбрано между вторым и третьим «жандармом» на высоте 5900 метров. На ледяной перемычке с острым гребнем, упиравшимся в основание третьего «жандарма», была установлена палатка. На следующий день альпинисты отдыхали, а носильщики сделали попытку из лагеря «5600 м» подняться к новому лагерю и доставить туда грузы. Закир, который уже страдал от горной болезни, вернулся с пути, а Нишан-Раби и Ураим Керим достигли цели и успели вернуться в лагерь «5600 метров». Часть грузов для штурмовой группы была, таким образом, поднята носильщиками еще на 300 м ближе к вершине. Это было серьезное достижение, вселившее бодрость в сердца маленькой группы людей, уже третий день работавших выше 5600 м над уровнем моря.
Вечером альпинисты были встревожены грохотом необычайной силы: с фирновых полей над верховьями ледника Сталина оборвалась огромная лавина. Основная масса снега и ледяных обломков пронеслась вдоль южного склона восточного ребра и пересекла нижнюю часть подъема к лагерю «5600 м», сметая все на своем пути. Высоко над ледником взметнулись клубы снежной пыли. На лагерь «5600 м» обрушилась воздушная волна, палатки едва не были сорваны со своих оттяжек и засыпаны снежной пылью.
6 августа, установив палатку лагеря «5900 м», альпинисты приступили к обработке скал четвертого «жандарма». На следующий день они закончили работу на этом участке пути и подошли к основанию пятого «жандарма». Его массив, сложенный сильно разрушенными породами, круто поднимался над гребнем. В десятке метров от подножия скалы «жандарма» образовывали отвесную стену. Разведчики внимательно, метр за метром изучали в бинокль все уступы и трещины этой стены, но так и не смогли наметить здесь путь подъема. Пятый «жандарм» казался неприступным. В течение следующего дня предстояло либо преодолеть это препятствие, либо признать себя побежденными. Судьба восхождения теперь зависела от альпинистского мастерства разведчиков.
Е. М. Абалаков и Д. И. Гущин переночевали в лагере «5900 м» и рано утром 7 августа были уже у основания неприступного «жандарма». Е. М. Абалаков шел первым, он снова прокладывал путь. Д. И. Гущин следил за каждым движением своего товарища и тщательно страховал его веревкой. Стоя над пропастью на крохотной площадке, выше которой поднималась отвесная стена пятого «жандарма», альпинисты приняли решение попытаться обойти стену вправо. Е. М. Абалаков нашел надежную трещину в скале и забил первый крюк. Веревка имела теперь надежную опору на случай его срыва. Он мог, последовательно забивая промежуточные крюки и закрепляя на них веревку, продвинуться вперед на три десятка метров, на всю длину веревки.
Е. М. Абалаков неторопливо проверил все узлы, слегка подтянул веревочную петлю, охватывающую его грудь. В карманы его штормовой куртки был уложен запас крюков и скальный молоток.
— Я пошел! — сказал он и сделал первый шаг.
Путь альпиниста вел вверх и вправо. Посторонний наблюдатель решил бы, что он удерживается на гладких скалах чудом. Только внимательно приглядевшись, можно было различить опоры, которыми пользовался восходитель. В одном месте он нашел опору для края подошвы ботинка на небольшом выступе скалы, в другом — вся тяжесть его тела была перенесена на кончики пальцев, ухватившихся за почти незаметный выступ поверхности скалы. В таких местах движения этого замечательного альпиниста были особенно точно рассчитанными; он внимательно изучал путь и, прежде чем сделать движение рукой или перенести ногу, тщательно опробовал прочность выступов скалы. Вот он остановился и повернул голову в сторону Д. И. Гущина:
— Забиваю крюк, страхуй внимательней!
— Есть, внимательней!
>>Е. М. Абалаков и Д. И. Гущин перед «жандармом» на ребре пика Сталина
Крюк забит, и веревка пропущена сквозь карабин, вдетый в кольцо крюка. Е. М. Абалаков скрылся за выступом скалы. Д. И. Гущин уже не мог видеть своего спутника, но, прижавшись к скале, он живо ощущал каждое его движение. Вот веревка не движется — Е. М. Абалаков задержался перед трудным местом. Прошло немного времени, и веревка рывками медленно поползла через карабин. Отвоеван еще один метр стены! Несколько раз раздавался стук молотка — это восходитель забивал крюки. Прогремело несколько камней, сброшенных альпинистом в пропасть.
