Пейзаж с убийцей - [38]

Телефон опорного пункта не отвечал. Один раз кто-то взял трубку, но странно помолчал на ее «але», а потом довольно грубо крикнул: «Перезвоните!»

Они с Михайловым договаривались на двенадцать. Было уже больше двух.

_____

С автобусом Елена ошиблась. Вроде, села на той же остановке и на такой же круглобокий, как обычно, но он свернул намного раньше и потом долго не останавливался, хотя она стучала в стекло водителя, ругаясь и показывая на часы. Того, наверное, забавлял ее гнев. Он ухмылялся и качал головой.

Наконец, автобус подъехал к какому-то столбу на краю поля и открыл двери. «Скотина!» — поблагодарила она. Водитель потемнел лицом, Елене показалось, что он раздумывает, не ударить ли ее, и она отругала себя за неосторожность: кто их знает, местных, какие у них тут нравы. Может быть, полное равноправие мужчин и женщин.

Поэтому задерживаться у столба она не стала. Быстро пошла по дороге в сторону развилки. Автобус попытался сдать назад, чтобы напугать ее, но, видимо, зашумела публика в салоне — не из сочувствия к Елене, а из-за того что было уже поздно. В автобусе ехали тетки, закончившие торговлю на рынке, у которых еще была куча субботних дел.

Резкий ветер, гоняющийся по полям, быстро выдул из ее головы гнев и обиду. Здесь было так просторно, так свежо, что проблемы, связанные с людьми, казались мелкими. Елена шагала по обочине, некоторые встречные машины весело сигналили ей, и она ощущала себя таежником, вышедшим из лесов для того, чтобы купить спички и соль.

Все здесь было другое — не такое, как в Москве. Вроде бы рядом был город, но это он казался случайным и временным. В подмосковном Валуево же наоборот: случайным и временным было поле у нее под окнами.

…Уже на въезде в деревню стало понятно, что случилась какая-то неприятность. В позапрошлый раз она уже наблюдала похожую картину: толпу на улице, пожарную машину и голосящую тетку под тополем. Но тогда это была всего лишь кошка, не сумевшая спуститься с дерева.

Теперь все выглядело несколько иначе. Не было ни криков, ни пожарной машины, но именно эта зловещая будничность заставила ее сердце биться сильнее.

Некоторые из собравшихся не обратили на нее никакого внимания — только мельком осмотрели нового человека и снова принялись за тихое, тревожное обсуждение. Зато у дома Долгушиной, где стояла не только эта вредная старуха, но и хозяйка дома Штейнера, и Степка-алкоголик, все буквально вывернули шеи и затихли.

— Странные дела творятся, — сказала Долгушина довольно громко, когда Елена проходила мимо. — Приезжает из Москвы какая-то чувырла, и начинается чертовщина. То нам приписывают убийства стариков, то пытаются дом захватить. Нас тут скоро всех как кроликов перережут!

— И перережут! — поддержал ее незнакомый голос. — Если глазами хлопать, то всех на хрен перережут!

— А я давно говорила…

Что там кто давно говорил ускорившая шаг Елена уже не расслышала.

Вот, наконец, поворот к опорному пункту. Из-за деревьев показалась короткая узкая улочка, заросшая кустарником, ямы в разбитом асфальте, несколько милицейских машин у входа. Четыре милиционера стояли на ступеньках и курили, негромко переговариваясь. Один из них был пожилой, высокий, довольно красивый, одетый не по форме: в милицейских брюках и фуражке, но в обычной черной телогрейке. Михайлова среди милиционеров не было.

Когда она подошла поближе, они даже не повернулись. Только тот, что был одет не по форме, окинул ее цепким и слегка неприязненным взглядом.

— Марадзе когда арестовывали, он вроде бы грозился отомстить, — сказал один из милиционеров.

— А Марадзе отпустили?

— А что его, держать, что ли? Отсидел пятнадцать суток и до свидания. Подумаешь — напился, жене морду набил. У них, может, так принято, у черных…

— Что ж он, из-за такой ерунды мараться будет?

— Грузин! Гонору много. Да и брат у него, говорят, большими делами заправляет. Кто их знает, этих чурок, что у них в голове!

— Тебе чего? — обратился к ней пожилой. Как по команде, все милиционеры смолкли и повернули головы.

— Мне нужен Михайлов, — сказала Елена. Теперь ей казалось, что пожилой, одетый не по форме, смотрит на нее очень печально, почти с жалостью.

— Михайлов! — протянул один из милиционеров. — Молись за своего Михайлова!

— Что значит — молись?

— А то и значит, что если он выкарабкается, то родился под счастливой звездой и должен нам всем ящик водки поставить.

— Вася, помолчи! — попросил его другой милиционер, внешне самый аккуратный из всех. — А вы кто такая, девушка?

— Я? — Она секунду поразмышляла над вопросом. — Я Лена. Его подруга.

— Лена из Москвы? — спросил третий милиционер, совсем молоденький. Видимо, ровесник Михайлова.

— Ты ее знаешь? — удивился аккуратный.

— Да, — сказал молоденький. — Это его невеста.

Елена моргнула.

— Твоя будущая родственница! — Аккуратный пихнул пожилого в бок. «Крестный! — догадалась она. — Бывший участковый Корчаковки. Тот, кто был здесь в день убийства Штейнера, проводил все опросы и знает все детали… И тот, кто должен хорошо знать Виктора Семеновича Антипова — моего литературного героя». В который раз у нее появилась мысль, что все происходящее с ней — всего лишь сон.