Певчая: Ярость - [9]

Пенебригг кивнул, сжимая шляпу.

— Как и мне. Но мы вскоре там будем. Это последний поворот.

Он был прав. Ветерок усилился, прогоняя обрывки тумана. Вскоре кирпичные башни дворца, озаренные факелами, появились впереди. Через пару секунд я заметила корабль, пришвартованный у причала.

— Что такое? — осведомился сэр Барнаби, появившись за мной и указывая на судно. Света не хватало, чтобы увидеть что-то, кроме длинных темных линий.

Пенебригг суетился с очками, а Габриэль уверенно сказал:

— Судя по всему, это фрегат. Двадцать пушек, один из наших. Странно, что он здесь, у дворца.

Наше судно добралось до причала, и отряд стражей вышел из дворца встретить нас. Нам не дали спуститься, лидер спросил, кто мы, а потом указал на мрачный корабль.

— Король ждет вас на «Дорсете».

— В чем дело? — рявкнул сэр Барнаби.

— Не могу знать, — ответил страж. — «Дорсет» только прибыл из Голландии. Это все, что я знаю. Но Его величество хочет увидеть вас немедленно.

Мы поравнялись с «Дорсетом», на нем загорелись огоньки ламп, когда мы приблизились. Под одной из ламп стало видно людей на палубе. Команда корабля, видимо. Но когда Габриэль поприветствовал их, первым из круга вышел сам король.

Он подошел к поручню.

— Вы прибыли!

Мы поприветствовали его, мой голос почти подвел меня. Другие мужчины повернулись к нам, и среди них был Нат.

Больше года я притворялась, что он мне не интересен. А теперь, в полумраке лунной ночи, я перестала играть. Я была собой, желающей видеть его.

Сивилла назвала его правой рукой короля. Он так и выглядел. В нем всегда была тихая сила, но теперь эта сила была открыта. Высокий, уверенный и способный, он подошел ко мне, и то, что я увидела на его лице, заставило мое сердце колотиться как барабан…

А потом я заметила, что было в центре круга мужчин, и мое сердце чуть не остановилось. Там стояла огромная бочка, и было видно, что внутри нее была женщина с кляпом во рту.

Мне стало плохо от ее вида. Кляпы и намордники использовали, чтобы заставить женщин молчать, так было до правления Генриха. Особенно, это часто использовали на Певчих. Мою бабушку заставили замолчать кляпом и убили, от воспоминания я ощутила ужас.

— Что происходит? — мой голос дрожал от гнева. — Вы затыкаете женщин и бросаете их в бочки?

Я могла задать вопрос кому угодно, но смотрела на Ната.

Даже в тусклом свете я увидела, как его лицо изменилось. Когда он ответил, его голос был настороженным, почти стальным.

— Это не женщина, Певчая. Это русалка. И она с кляпом, потому что пыталась убить нас.

ГЛАВА ШЕСТАЯ:

УНДИНА

Я смотрела на Ната, лишившись гнева, но судно качнулось, и мы отплыли в сторону. Когда мы снова поравнялись с «Дорсетом», вернуться к тому моменту, полному надежды, когда мы посмотрели друг на друга, уже не вышло бы. Нат уже стоял вдали и говорил с кем-то из команды корабля. Он не смотрел в мою сторону.

Печаль, близкая к горю, пронзила меня. Сивилла просила поговорить с ним. Но мы встретились, и все пошло не так.

Впрочем, эмоции сейчас мне не помогли бы. Я сосредоточилась на том, что всем нужно было попасть на «Дорсет», особенно, сэру Барнаби, которого беспокоила нога.

Как только все оказались на борту, король познакомил нас. Я уже знала лорда адмирала, пухлого мужчину лет сорока с кожей, как у ящерицы. Рядом с ним стоял мой давний друг, сэр Самюэль Дипс, советник короля, денди и секретарь морского флота. Я впервые видела капитана Эллиса с бычьей шеей и хрупкого доктора Верни с «Дорсета».

После любезностей мы собрались вокруг бочки, в которой была морская вода.

Существо попыталось спрятаться под воду, когда ее окружили, прячась, как только было возможно. Ее длинные серебристо-зеленые волосы плавали на поверхности, отчасти закрывая обзор. Но все равно было видно, что у нее голова женщины и рыбий хвост, толстые веревки обвивали ее руки и тело. В свете фонаря ее кожа блестела, чешуйки под поверхностью сверкали.

Она не была человеком. А потом я увидела, как веревка впивается в ее кожу, и прикусила губу.

Она была опасна. Нат говорил, что она хотела убить. И веревки с кляпом больше никого не беспокоили. Они бесстрастно смотрели на русалку, кроме Пенебригга, который глядел на нее почти с благоговением.

— Чудо, — выдохнул он. — Настоящая ундина.

Ундина? Я посмотрела на Ната, стоявшего напротив меня.

— Ты говорил, что она русалка?

— Это термин обычных людей, — сказал Габриэль. — Те, кто читал великого Парацельса, назвали бы ее элементалем воды.

— Ундиной, — кивнул сэр Барнаби.

— Или нимфой, — поправил шляпу сэр Самюэль. — В моем издании термин перевели так.

Капитан Эллис и доктор были в смятении. Как и король с адмиралом.

— Или можно просто назвать ее русалкой, — спокойно сказал Нат, — и тогда нас поймут и те, кто не читал Парацельса.

— Можно и так сказать, — согласился Пенебригг, но я даже в тусклом свете видела, что Габриэль недоволен. Он недолюбливал Ната.

— Я предпочитаю терминологию Парацельса, — сказал Габриэль в манере аристократа. — Все же он первый посмотрел на все с точки зрения науки, чтобы понять, что каждой из четырех великих стихий принадлежит дух…

— Ундины воды, саламандры огня, гномы земли и сильфы ветра, — сказал Нат.