Певчая - [9]

Он про музыку?

— Это не я, — или я бессознательно использовала магию? Нервничая, я отошла от Ната и споткнулась о телегу. Я попыталась выпрямиться, и камень выскользнул из-под платья, пылая красным огнем.

Воцарилась тишина. Нат присвистнул и потянулся к камню.

— Нет! — я пригнулась. — Это не твое!

— Думаешь, я поверю, что это твое? — фыркнул Нат. — У кого ты это украла?

— Это подарок моей матери, — возмутилась я.

— Она, значит, была принцессой. Или это она его украла?

— Нет, — я разозлилась из-за обвинения. — Она была…

Я остановилась вовремя. Выдать правду о матери или себе было опасно. И хотя я хотела обвинить Ната в воровстве, я понимала, что и это глупо.

Мы с Натом настороженно смотрели друг на друга, заговорил старик:

— Не принцесса и не воровка. Твоя мама совсем другая, да? И ты не хочешь говорить?

Сердце трепетало в груди.

Очки старика снова вспыхнули, как маленькие луны.

— Покажи нам, пожалуйста, левую руку.

Я вздрогнула и отпрянула.

Быстрый, как рысь, Нат схватил мое левое запястье и притянул к свету. Над его длинными пальцами ясно виднелась метка: завиток размером с монетку, белый, как кости, вымытые морем.

Нат смотрел на меня огромными глазами.

— Ты Певчая.

Глава шестая МАЛЕНЬКОЕ, НО УБЕДИТЕЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

— Это просто старый шрам, — я вырвалась и попятилась к двери. — Пустите!

Нат шагнул ко мне и преградил путь.

— Ты Певчая, — сказал он снова. Надрыв в его голосе пугал. Он уже считал, сколько получит денег?

Пора сыграть последним козырем. Я яростно посмотрела на него.

— Если выдашь меня, то я расскажу им, что ты украл книгу.

Нат застыл.

— Какую книгу?

— Я видела тебя в библиотеке. Я видела, как ты прошел через тайный ход.

— Я не…

— Да. Я была там. Я пошла за тобой. И если ты выдашь меня ужасному лорду Скаргрейву, то я все ему расскажу. Так что тебе же лучше меня отпустить.

Я хотела запугать его. Но, к моему недовольству, его плечи расслабились, а глаза удивленно заблестели.

— Отдать Скаргрейву? Поверь, этого мы точно не сделали бы.

Я выдохнула.

— Так вы меня отпустите?

— Нет, — сказал Нат. — Ты никуда не идешь. Ничего не поделать.

Я с тревогой смотрела на него. Что им надо от меня?

— Ну, ну, — сказал старик. — Мы не хотели тебя запугать. Мы рады, что ты пришла к нам, Певчая. Даже не представляешь, как мы рады.

Я видела теперь его глаза, и в них не было угрозы, только доброта, тревога и восторг.

Или это игра света?

— Ах, ты все еще боишься, — сказал старик. — Это понятно, для тебя много опасностей. И ты так юна. Я думал, ты старше. И ты в беде, иначе не пряталась бы в нашей телеге. Мы хотим лишь помочь. Мы не предадим тебя. Я, Корнелиус Пенебригг, клянусь. Хочешь укрыться в нашем доме?

И хотя его лицо выглядело честным, я замешкалась. Он говорил правду: я была в беде, в большой беде. И другой помощи видно не было.

— Да, — сказала я. — Я пойду с вами.

Пенебригг обрадовался, но Нат посмотрел на него с тревогой.

— Сэр, уверены…

— Вполне, — сказал Пенебригг. — Обойдемся без лампы, да, Нат? Лучше идти в темноте.

— Сначала я поухаживаю за Аристотелем.

— Конечно.

Нат отвел осла в загон, поглядывая на меня. Судя по тому, как покалывало мою спину, он продолжал следить и тогда, когда задул свечу в лампе.

* * *

Пенебригг шел впереди, а Нат — сзади. Мы двигались по неровному двору. Ночь была безлунной, в воздухе виднелся туман.

Норри была в этом городе, где-то неподалеку? Я могла лишь надеяться, но казалось, что каждый шаг уводит меня от нее. Я слепо озиралась, не зная, поступила ли правильно, последовав за Пенебриггом, или стоило попытаться сбежать.

Нат опустил руку на мое плечо. Он понял, о чем я думаю?

Пенебригг остановился.

— Ступай осторожно, — прошептал он.

Нат провел меня вперед, и я прошла в дом, где было еще темнее, чем во дворе, а еще пахло сыростью, дымом и старостью.

— Мы пойдем наверх, — сказал Пенебригг.

Чиркнуло огниво, и Нат зажег лампу, но она горела так тускло, что пришлось подниматься по перекошенной лестнице почти на ощупь. Я с грустью слушала, как Нат запирает постоянно за нами двери. Сбежать не получится.

Но, может, и не потребуется. Мы шли, а Пенебригг показывал доброту, шептал слова поддержки, придерживал меня, когда я оступалась. Может, я не ошиблась, поверив ему. По его словам было ясно, что он знает что-то о Певчих. Может, мое сердце затрепетало, он даже знает, как мне найти Норри.

Когда Пенебригг открыл дверь на вершине лестницы, я увидела сначала дым, почти такой же густой, как туман снаружи. Щурясь, я различила длинную комнату под крышей, полную загадочных теней и силуэтов. На каменном камине стояли три сияющие в дымке серебряные сферы, прикрепленные к квадратной штуке, назначение которой я не понимала, не было никаких догадок. На другой стороне камина стояли часы, и я слышала в тенях трепет и щелканье, словно там была стайка невидимых птиц.

— Вот, — Пенебригг протянул мне плащ. — Укутайся и садись ближе к огню. Ночь холодная.

Я села на стул, Нат устроился на скамейке напротив и занял себя кусочком дерева и ножом, что был меньше, чем предыдущий. Его лицо было нечитаемым, а я поймала себя на том, что потянулась к камню, словно искала уверенности. Холодный и тяжелый, он приятно лег на ладонь, и я села прямее.