Певчая - [10]

Пенебригг указал на столик рядом со мной.

— У нас есть хлеб, сыр и яблоки, если ты голодна.

Он отрезал себе хлеба и сыра, Нат взял яблоко, значит, есть можно было. Желудок урчал. Я ела в последний раз в обед. Обед на острове с Норри…

От воспоминания горло сжалось, я едва смогла проглотить еду.

Пенебригг опустился на оставшийся стул.

— А теперь, Бесс…

— Нет, — мы перекусили хлебом, и я не хотела уже скрываться. — Меня зовут Люси. Я не хотела говорить правду сначала.

Пауза, а потом Пенебригг сказал:

— Мудрый ход, думаю.

Но Нат нахмурился.

— Если она соврала об этом, — сказал он Пенебриггу, — могла ведь соврать и об остальном? Может, она не Певчая…

— Ты сам видел метку, Нат, — сказал Пенебригг. — И у нее есть камень.

— И это очень убедительно. Но метку можно подделать, а рубин может быть фальшивкой. Может, это проделки Скаргрейва?

Он так хотел не верить мне, что я с трудом сдерживала злость.

— Я ничего не подделывала…

Нож Ната вспыхнул и погрузился в дерево.

— Нам нужно больше доказательств.

— Доказательств?

— Покажи нам магию Певчей, — сказал Нат. — Здесь и сейчас.

К моему удивлению, Пенебригг рассмеялся.

— Сказал истинный ученый, Нат. Я хорошо тебя обучил, — он поправил очки и посмотрел на меня. — Я бы поверил тебе на слово, но Нат правильно делает, что осторожничает. Ставки высоки, и мы должны проверить тебя: выбери любую песню и покажи нам свои силы. Только пой тише, — предупредил он. — Мы не хотим, чтобы остальные тебя услышали.

Они хотели, чтобы я колдовала по приказу? Может, я и могла. Нужно ведь лишь спеть.

Но какую песню? Сейчас я слышала только треск огня и тиканье часов.

Снять камень.

Так сработало в тот раз, да? Я схватилась за камень, он отразил огонь, пылая красным. Помоги мне. Дай магию, что удивит их.

И я сняла камень.

Холод окутал меня, а комнату заполнила музыка. Но ноты были тихими, едва различимыми, как было и в библиотеке дома Рейвендон. Я не могла выделить песню, только пару нот, что быстро угасали, хоть я и прислушивалась.

В темноте комнаты часы отсчитывали секунды.

Я подняла голову и посмотрела на два лица, повернутых ко мне, одно было полно скепсиса, другое пылало верой.

— Мы не просим ничего сильного, пойми, — сказал Пенебригг с теплой улыбкой. — Покажи что-то маленькое, но убедительное.

Я беспомощно смотрела на него.

— Не могу.

Он посерьезнел, в его глазах появилась доля недоверия Ната.

— Не можешь? Или не будешь?

Понимая, что выгляжу я жалко, я объяснила проблему:

— Я не знаю ничего о Певчих. Да, я такая. Но я узнала об этом только сегодня.

Нат вскинул брови.

Пенебригг почесал бороду, словно не знал, что сказать.

— Расскажи подробнее.

Я вкратце описала свою историю. Рассказ звучал куда фантастичнее, чем это казалось в момент этих событий, и я снова заметила недоверие Ната.

Пенебригг слушал меня внимательно.

— И ты семь лет назад оказалась на том острове? — сказал он. — Это имеет смысл.

А когда я рассказала, как песня пришла ко мне, и нас забрал ветер, он воскликнул:

— Невероятно!

Когда я закончила рассказ, стояла тишина. Пенебригг натирал очки краем рукава, а потом он вернул их на нос с вздохом.

— Я бы зуб отдал, чтобы увидеть такую магию. Но ты не видела своего опекуна, когда прибыла? Не знаешь, как ее найти?

Я покачала головой.

— А вы?

— Нет. Я изобретатель, магии во мне нет. Может, получится найти ее обычным способом, если осторожно поспрашивать…

— Хватит, — вмешался Нат. — Вы ее не слышите? Вы попросили ее показать нам силу, вместо этого она сочинила дикую историю. Это не похоже на Певчую. Это похоже на шпионку.

Пенебригг скрестил руки на груди.

— Какое первое правило науки, Нат?

С явной неохотой Нат ответил:

— Держать разум открытым.

Пенебригг кивнул.

— Нельзя быстро делать выводы. Я так не делаю. Многое в истории Люси звучит правдоподобно, но стоит собрать больше материала, — он повернулся ко мне. — Ты знаешь что-то о своем рубине?

— Нет. Но когда я ношу его, сложно слышать музыку.

— Можно рассмотреть его ближе?

Я замешкалась. Было странно сидеть без камня на шее, и я не представляла, как плохо будет, если я отдам его кому-то.

— Можешь не отдавать, — добавил он. — Просто поднеси к свету, чтобы я его разглядел. Я не буду его трогать, обещаю.

Я подняла рубин, Пенебригг встал со стула и зажег свечу от огня. Он поднес ее и посмотрел на камень.

— Ага, вот так. А теперь поверни, нет, погоди, — он прищурился. — Замечательно. Жаль, что ты потеряла письмо матери! Понадеемся, что его не найдут, или что Скаргрейв не сможет его прочитать.

— Ничего нельзя сделать? — спросила я.

— С письмом? Пока — нет. Но я могу предложить другую проверку для Певчей. Хочешь продолжить?

— Да, — если так я получу их помощь в поиске Норри, я это сделаю.

— Ты не слишком устала?

— Нет, — я была бодрой, несмотря на комнату, полную дыма и полумрака.

— Хорошо. А теперь возьми камень в руку. Нет, не так. Не в кулак. Пусть просто лежит на ладони.

Было сложно слушаться Пенебригга, разжать пальцы и позволить рубину лежать открыто. Кулон всегда был скрыт, и я хотела уберечь талисман вдали от чужих глаз. Я заерзала, заставляя ладонь оставаться открытой.

— Не двигайся, — приказал Пенебригг. — А я попробую его забрать.