Певчая - [28]

Мы с Генри ощущали одинаковый ужас.

А Виншип оставался бодрым.

— Из оставшихся пленников от тенегримов погибли все, кроме двоих. Некоторые мгновенно, остальные — чуть позже, и королевство избавилось от опасных личностей. Важную информацию тенегримы успели собрать до их гибели. Двое узников выжили и стали Вороновыми. Они присоединились к страже лорда-защитника, чтобы служить на благо нам, — лорд Виншип оторвал взгляд от записей. — Думаю, это все, Ваше величество.

— Как видите, мы со всем справляемся, — сказал лорд Скаргрейв. — Это был обычный месяц, только возросло количество попыток незаконных собраний. Мы работаем над этим, и скоро все будет под контролем.

Генри сжал кулаки.

«И все это под моим именем».

— Ваше величество? — вмешался Скаргрейв. — Вы в порядке?

Я ощущала отчаяние Генри. А потом слабую, но настоящую искру мятежа.

— У меня есть вопрос, — сказал он.

Самодовольство лорда Виншипа дрогнуло.

— Насчет моего отчета, Ваше величество?

— Да, — Генри все же зазвучал как король. — Все эти аресты были необходимы?

Виншип пролепетал в ответ:

— О, кхм, да… именно… Полагаю…

Скаргрейв недовольно нахмурился, но мягко сказал Генри, словно успокаивал его:

— Конечно, они были необходимы, Ваше величество. Вы ведь слышали, что мы получили признания.

Генри вскинул руку.

— Я хочу увидеть бумаги.

Скаргрейв склонился к нему.

— Нет необходимости…

Я ощущала, как колотится сердце Генри, но он настоял:

— Как ваш король, — сказал он Виншипу, — мы требуем увидеть бумаги.

С виноватым взглядом на Скаргрейва, Виншип отдал отчеты.

— Ваше величество, это неправильно, — Скаргрейв не скрывал гнева, но управлял им. — Как я и говорил, для всего есть свое время и место…

— Вот этот арест, — рука Генри дрожала, когда он указывал на строки, но голос его был ровным. — Тут говорится, что человек всего лишь пожаловался на цену хлеба. Но его арестовали за измену.

— Если позволите, Ваше величество, — Скаргрейв забрал у Генри бумаги. — Ах, да. Вспоминаю. Все так и началось, с жалобы на цену.

— Это не измена, — сказал Генри.

— Так начинается измена. Жалоба на цену — это жалоба на политику короля, значит, сомнение в самом короле.

— Но он говорил о хлебе.

— Он проявлял недовольство. Один шепот, и он разойдется, разгорится, как огонь. И, как огонь, этот шепот приведет к катастрофе. Он поглотит все вокруг, и шепот превратится в крик, и люди будут желать кровь короля.

— Но этот человек…

— Его задержали и допросили не без причины. Даже если это была жалоба на хлеб. Но, может, вам интересно знать, что, когда его дом обыскали, то нашли у него подстрекающую брошюру Локка и Гротиуса насчет границ власти короля и права подданных восстать против короля. Под угрозой тенегримов он во всем признался, и его приговорили к десяти годам тяжелого труда на острове Мэн. Вы избавлены от него.

— Но…

— Вы бы предпочли, чтобы мы отпустили его? — лорд Скаргрейв раздражался. — Чтобы он читал брошюры и книги о правах людей, а потом встречал единомышленников и замышлял мятеж против правителей страны? Чтобы вас убили так же, как короля перед вами?

Генри смотрел прямо перед собой. Только я знала, как сильно ранили его эти слова, и как сильно сейчас он ненавидел лорда-защитника.

Похоже, Скаргрейв ощутил его настроение, потому что совладал с собой.

— Прошу прощения, Ваше величество, — он склонил голову, словно показывал покорность. — Я говорил слишком смело, прошу за это вашего прощения. Я не хотел навязывать вам свое мнение. Я поклялся, чтобы моя сила, моя власть и моя честь защищала вас до конца.

Я ощущала, как колеблется ненависть Генри, заменяясь сомнениями.

— Может, порой мои методы кажутся вам жестокими, — продолжил Скаргрейв, — но как еще мне вас защитить? И не только вас, но и все королевство? Надеюсь, когда-нибудь мы найдем новые способы управления людьми, но пока нам нельзя рисковать. Вы — последний в роду, Ваше величество, и если мы вас потеряем, нас ничто не убережет от хаоса.

Генри впитывал каждое слово. Я внутри него ощутила, что и сама тронута честным голосом. Я ненавидела Скаргрейва и его поступки, но было невозможно отрицать факт, что он любил короля и страну. А я презирала то, что он сделал во имя этой любви.

— Не ошибитесь, — сказал Скаргрейв. — Я не горжусь тем, что задерживаю свой народ. Я бы не хотел так поступать. Но без короля, без наследника мы погрязнем в гражданской войне, или на нас нападут чужаки. По сравнению с этим, тысяча арестов — пустяк.

Генри поднял голову и посмотрел в пылающие глаза Скаргрейва.

— Я делаю это, чтобы уберечь вас, — тихо сказал Скаргрейв.

— Нам повезло быть под вашей защитой, — прошептал Генри. Последняя искра его возмущения погасла.

Он смотрел в глаза Скаргрейва, а меня охватывал страх. Воздух сгущался, темнел по краяс, и словно множество крыльев…

Вдруг я поняла, что нужно выбираться отсюда.

Я с усилием подавила музыку в себе и вытащила себя оттуда, из разума короля, его комнаты, подальше от тех пылающих глаз…

Я моргнула, кольцо блестело на моей ладони.

— Мисс Марлоу? — сэр Барнаби склонился ко мне. — Вы в порядке?

— Да, — у меня все еще кружилась голова, но я вернула рубин на шею. — Да. Но почему я дотянулась до короля, а не до Скаргрейва?