Певчая - [22]

Что он сказал? Что-то о Скаргрейве?

Я встала и подошла к столу, где он лежал, его хмурое лицо было отчасти скрыто в руках. Даже во сне он выглядел злым. И злился он точно на меня. Я не понравилась ему с самого начала, и мои способности читать мысли только все ухудшили.

Но почему это так его тревожило? Он словно что-то скрывал.

Он снова пробормотал, и я попыталась разобрать слова. Грим? Или… тенегримы?

Я посмотрела на Ната. Он что-то скрывал?

Вздор. Он не мог ничего скрывать. Пенебригг ведь доверял ему.

А если Нат был испорчен? А если он в тайне ото всех работал на Скаргрейва?

И тут я поняла, что песня для чтения мыслей все еще звучала во мне. Если я коснусь Ната, я смогу увидеть достаточно, чтобы узнать правду. Его пальцы свисали передо мной, длинные и в мозолях от ручки.

Я коснулась его ладони.

Связь была мгновенной, это потрясало, ведь она была сильнее, чем с Пенебриггом. Но картинки меня запутали.

Сначала там были даже не картинки, а тьма, что мерцала кругом, словно чернила. А потом я ощутила свое движение, этого не было, когда я тренировалась с Пенебриггом. Я склонилась, ободранные локти и колени впивались в окружающие меня черные стены. Дым жалил горло, шея пылала.

Треск! Вспышка жара пронзила ноги. Вдруг я задрожала от страха так сильно, что колени начали подгибаться. Но я не могла упасть, нельзя было падать, ведь внизу была огненная яма…

— Хватит! — проревел Нат.

Я моргнула, картинки пропали, словно их и не было. Вместо этого я увидела перед собой Ната, он стоял и не скрывал гнева. Пенебригг был рядом с ним.

— Как ты посмела? — прокричал Нат.

Все еще растерянная от увиденного, я просто смотрела на него.

Пенебригг опустил ладонь на его плечо.

— Уверен, она не хотела…

Нат сбросил его плечо и посмотрел на меня с ненавистью.

— Может, ты и Певчая, — сказал он, — но ты ничем не лучше Скаргрейва и его воронов.

Он захлопнул за собой дверь чердака.

* * *

— Он не хотел так сказать, — сказал Пенебригг, когда Нат ушел. — Он просто разозлился. Он придет в себя, когда остынет.

Я дрожала, надела цепочку и коснулась камня.

— Он сказал, что я не лучше тенегримов!

— Ну что ты. Он знает, что глупо так говорить. Но он был в шоке, — я хотела заговорить, но Пенебригг вскинул руку. — Я не пытаюсь его оправдать, милая. Но, может, стоит объяснить мне, как ты дошла до чтения его мыслей.

Я не знала, как Пенебригг узнал, что я читала мысли.

— Ты говорила вслух, милая, — сказал он мне, когда я спросила. — Я услышал лишь конец, но все было ясно. Как же ты до этого дошла?

Мои подозрения, которые становились все сильнее, показались не такими важными, когда я озвучила их Пенебриггу.

— Выдаст нас Скаргрейву? Нат? — Пенебригг вскинул белые брови. — Даже странно так думать.

Я слышала неодобрение в его голосе и попыталась защититься.

— Но он что-то скрывает. Я знаю. Что-то, связанное с огнем. И тенегримами.

Пенебригг сцепил пальцы и нахмурился.

— У Ната, как и у любого человека, есть свои секреты. Но они не такие, как ты думаешь, — он покачал головой. — Не люблю лезть в личную жизнь Ната, еще и так жестоко. Но ты его не поняла, так что, думаю, нужно объяснить.

Я жестоко влезла в жизнь Ната?

Я хотела лишь обезопасить себя, так заговорил внутренний голос. Чтобы все были в безопасности. Но Пенебригг посеял во мне достаточно сомнений, и я была готова выслушать его.

— Нат пережил столько ужасов, что нам и не снилось, — начал Пенебригг.

Новый страх пронзил меня.

— Его ловил Скаргрейв?

Пенебригг нетерпеливо покачал головой.

— Думаешь, Скаргрейв — единственный источник зла в этом мире? Нет. Другие тоже вредят, как тот маг, что купил Ната, когда ему было шесть.

— Маг?

— Не настоящий, — сказал Пенебригг. — Лживый фокусник, путешествующий по городам, грабя жертв по пути. Ему нужен был мальчик на побегушках, и дядя Ната хотел избавиться от племянника. И Ната продали за пару шиллингов этому мерзавцу, который бил его и учил воровать из карманов, заставлял лазать по огненному туннелю, чтобы развлекать толпу. Ужасно, как ни смотри.

Мрак, дым, огонь. Мне стало не по себе, я вспоминала картинки из разума Ната. Даже пара мгновений, что я испытала, были ужасающими. А каково ему было переживать их лично?

— Он попытался сбежать, — сказал Пенебригг, — и его хозяин надел на него медный ошейник с кольцом, чтобы можно было просовывать цепь. Два года спустя, когда он снова попытался сбежать, ошейник остался на его шее.

Два года. Два года он провел в ошейнике. А был тогда мальчиком.

Это многое объясняло в Нате, от шрама на шее до его ярости.

— Во второй раз ему повезло больше, — сказал Пенебригг. — Он убежал ночью, ошейник было плохо видно, и он ворвался в кладовую за моим магазином. Худой, как гончая, и ужасно голодный. Но он искал не еду, а инструменты, чтобы сломать ошейник. Я помог ему, и с тех пор он — мой ученик.

Я пыталась все осознать.

— Он бывает едким, знаю, — сказал Пенебригг, — но у него хорошая голова на плечах, сильное сердце. И любит науку. Мне даже завидуют в Невидимом колледже из-за такого ученика, и это было до того, как мы обнаружили его таланты к шпионажу и воровству. Тайные туннели, скрытые лестницы и темные проходы его не страшат.