Петру Гроза - [14]

Гроза познает все тайны государственной кухни, все больше и больше задумывается над тем, что происходит, — он начинает понимать, что желудок трудящихся масс не сможет слишком долго переваривать все то, что готовится на этой кухне.

«Охваченный еще не вполне ясным чувством ответственности перед своим народом, после четырех лет (1922–1926. — Ф. Б.), — говорит Гроза, — я снова стал членом правительства, образованного тем же Авереску, и снова предпринял попытку внести хотя бы какие-нибудь изменения к лучшему в царившие тогда политические нравы, в обстановку делячества и семейственности, характерную для деятельности «исторических партий», тесно связанных с членами королевской семьи — королями, королевами, принцами и т. п. Я думал, что смогу приоткрыть форточку и проветрить немного атмосферу, зараженную спекуляциями, интригами, переплетением всевозможных интересов, направленных в конечном счете к крупному дележу богатства страны.

Результат был предопределен — я вошел в конфликт со всем миром, с которым до тех пор сотрудничал, включая короля и королеву. Я разоблачил и их как дельцов. И тогда поставил под угрозу существование самого правительства, министром которого являлся».

По указанию короля Грозу отстраняют от дальнейшей работы в правительстве. Пресса по-разному оценивает это событие. Друзья восхищаются смелостью Грозы, недруги смеются и замечают с иронией, что «дак предпринял попытку измерить глубину моря при помощи собственного пальца».

Напуганный угрозой правительственного кризиса, Авереску попросил аудиенции у короля.

Король выглядел усталым и больным. На его здоровье сказалась недавняя скандальная история с его прямым наследником принцем Каролом. Непозволительные для королевской особы интимные связи, участие принца в нечистых финансовых махинациях стали достоянием широкой публики, и находившаяся у власти либеральная партия добилась в парламенте лишения Карола права наследования престола. В самый канун 1926 года Карол был изгнан из страны. Король тяжело переживал эту семейную трагедию, он часто хворал.

Авереску попытался объяснить Фердинанду, что трансильванского деятеля с его энергией и популярностью нельзя оставлять без присмотра, его лучше держать поближе к правительству, к трону. Король сразу не ответил. Решение было принято через несколько дней. Авереску снова был вызван во дворец, и король сказал:

— Я согласен с вами, премьер, пусть будет так. Но никакого портфеля, никакого министерства, пусть числится вашим и моим советником…

Гроза вернулся снова к беспортфельному положению.

Весной 1927 года он отправился в очередную поездку. По дороге на нефтепромыслы района Кымпины вдруг услышал странный металлический перезвон. Был тихий солнечный день, деревья еще не зазеленели, и будто тысячи колоколов перекликались друг с другом. Он попросил водителя остановить машину, выключить мотор. Звенели скалы, дальние отроги Карпат, звенела быстрая вода реки Праховы. «Что же это?»

— Что это за звон? — повторил он вопрос вслух.

— Звон Дофтаны, — ответил водитель. И добавил:

Бьют склянки

По всей Дофтане…[16]

— А что это такое? — спросил Гроза.

— Там сейчас избивают коммунистов, господин министр. Пытают их. И чтобы горы не слышали их криков, стражники ударяют молотками по подвешенным кускам рельсов. Я это сам видел, возил туда однажды господина генерального инспектора министерства внутренних дел.

— Едем к Дофтане! — приказал Гроза шоферу.

Тот послушно повернул машину направо.

Дежурный офицер по тюрьме не пустил туда «советника короля». Дофтану могли посещать только господин министр внутренних дел и лица с его специальным разрешением.

У доктора Петру Грозы такого разрешения не было.

VIII

Правительство Авереску на этот раз продержалось еще меньше. В народной партии усилились разногласия по поводу позиции, которую должно занять руководство в случае смерти безнадежно больного короля Фердинанда.

В 1927 году в водовороте закулисной игры правительство пало.

Король умирал, камарилья билась вместе с «историческими партиями» в жестокой схватке за власть.

Эта трагикомедия приняла шекспировский размах. Королева Мария, женщина очень опытная и активная в политических делах, навязывала в качестве председателя правительства близкого ей человека, который не имел, однако, авторитета.

Предвидя развязку, на экстренно созванном ночном заседании Совета министров Петру Гроза делает следующее заявление:

— Королева отстраняет от руководства страны бравого полководца и заменяет его своим любовником, вытащенным из-под собственной кровати. Я ухожу отсюда и оставляю пока что политическую арену, не желая ждать финала этой трагедии. Засяду в свою трансильванскую берлогу и буду думать год, два, семь — столько, сколько потребуется для того, чтобы выяснить для себя, по какой дороге идти дальше.

В эту ночь Петру Гроза расстался со старым миром. Он скажет потом, что этот уход от своих был тогда еще глубоко не осознан, основан больше на чувстве, на эмоциях.

Самоотстранение, вернее сказать, отход Петру Грозы от активной политической деятельности продолжался семь лет. Годы эти были проведены в размышлениях и учебе. Гроза пристально следит за всеми политическими движениями в своей стране и за ее пределами. Он пересматривает все, что исповедовал.