Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [96]

.

Заметим, что авторы приведенного документа не коснулись двух моментов, которые, как правило, служили основой для негодования властей – цены на продукты и продажа краденого. Смольнинский исполком был не единственным обратившимся с подобного рода просьбой. Финансовый отдел Совета Выборгского района просил того же, но был более краток в объяснении причин – интересы фиска и недовольство населения[761].

Не отставали с просьбами и Жилищный отдел комиссариата городского хозяйства, Совет коммунального хозяйства города, Петергофский райсовет и др.[762] На площадь Урицкого, 6, поступали и заявления со стороны торговцев Ширяевского, Везенбергского, Лесного, Советского и других рынков. Стоит привести часть письма торговцев упомянутого последним рынка: «Рынок этот… давал городу ежемесячный доход в 15 000 рублей, а владельцам ларей этого рынка, принадлежащим без исключения к классу пролетариев, давал возможность поддерживать существование своих семейств. Закрытие означенного рынка поставило бы владельцев ларей его в безвыходное положение при страшной настоящей дороговизне предметов первой необходимости, в то время, когда супруги, дети и братья многих из них проливают кровь в рядах Красной армии, многие из этих владельцев, торгуя со времени открытия рынка (15 лет тому назад. – А. Р.), оказываются неподготовленными к другому труду, а потому закрытие рынка равносильно для них лишению их средств к существованию, а прибегать им к социальной помощи по меньшей мере считают для себя неудобным»[763].

В итоге оказанного на Отдел управления Исполкома Петросовета давления в ноябре к девяти разрешенным рынкам добавилось как минимум еще одиннадцать. Пресса об этом предпочитала не упоминать. Фактически такой поворот дела был пусть и частичным, но очередным поражением для руководителя Отдела С.Н. Равич.

Отметим, что очередная постановка вопроса о борьбе с частной торговлей совпала с очередным резким ухудшением в середине лета 1919 г. продовольственного положения. В начале июля Председатель Петрокоммуны довел до сведения жителей, что хлебный паек будет сокращен, отменяются всякие премиальные и иные выдачи хлеба всем учреждениям и заводам[764]. С 1 июля было введено коммунальное питание через столовые для всего населения. Затем последовали сообщения, что выдаваемый, например, на 2 дня хлеб следует считать выданным на 4 дня, что ряд купонов трудового пайка просто аннулируется и т. д.[765] Всеобщего ликования, разумеется, данные решения властей не вызывали. Обещанного же в скором времени незначительного увеличения хлебного пайка до % фунта горожанам пришлось ждать до конца ноября 1919 г. (до этого его размер колебался для 1 и 2 категорий от ¹/₄, ³/₈, ¹/₃ до ¹/₂ фунта).

Фоном для всего этого служило настоящее изобилие рынков. Купить действительно можно было все, в том числе и нормированные продукты и товары. У властей были все основания подозревать, что значительная часть продаваемого попадает на рынки с государственных складов и из магазинов. Ликвидация большей части рынков и полное свертывание уличной торговли должны были сократить возможности легального сбыта ворованного. Сопротивление, оказанное частью аппарата городского управления, оказалось в этот момент все же достаточно сильным, как, впрочем, и недовольство населения. Нередко приводимые в прессе цены на рыночные продукты и товары не должны вводить в заблуждение, поскольку следует учитывать то обстоятельство, что чаще всего на рынках совершалась даже не продажа, а натуральный обмен. У горожан было еще что принести для обмена не только из домашнего обихода, но и с тех заводов, фабрик и учреждений, где они работали. В город буквально стекались жители не только Петроградской губернии, но также из Новгородской и Псковской губерний, оказавшихся на крайне скудном промтоварном пайке. За приносимые и привозимые ими продукты питания можно было поторговаться. И, как уже ранее упоминалось, сетования на дороговизну тем не менее не вызывали у горожан резко отрицательного отношения к торгующим, поскольку они сами в большинстве своем стали таковыми.

Летне-осенняя попытка наступления 1919 г. на частную торговлю не была, однако, последней. Следующий – 1920 год – начался с национализации молочных распределительных пунктов. Спустя две недели Президиум Исполкома Петросовета поручил Отделу управления совместно с Отделом коммунального хозяйства и налоговым отделом, а также ЧК «начать правильную работу по закрытию всех рынков». Решено было начать с Клинского рынка: все ларьки следовало пустить на дрова, а на освободившейся площади устроить детскую площадку.

Однако уже только это одно вызвало, очевидно, довольно сильное недовольство, ибо спустя месяц «Петроградская правда» писала: «То и дело приходится слышать такие слова: „Окончательно хотят заморить голодом, негде будет купить фунта картошки, негде будет достать фунта мыла и т. д. и т. п.“ К сожалению, точно такие же слова пишущему эти строки приходилось слышать от людей, именующих себя коммунистами. Неужели эти товарищи до сих пор не могут понять, какой вред приносят рынки?.. В переживаемый трудный момент ни один фунт какого бы то ни было продукта не должен пройти мимо наших продовольственных органов, все должно идти на улучшение нашего коммунального котла, а не для изысканных блюд отдельным группам. Этого мы можем достигнуть только уничтожением этих гнезд бесшабашной спекуляции»