Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [157]
Создавались и малые формы революционного искусства: художественные открытки, жетоны, медали и др. Появились первые опыты театрализованных художественно-музыкальных статических представлений в духе символических «живых картин». Наиболее впечатляющими по глубине эмоционального воздействия явились массовые демонстрации и празднества. В Петрограде самые многолюдные и красочные из них состоялись 22 марта (похороны жертв революции на Марсовом поле), 18 апреля (праздник 1 Мая) и 29 июня (праздник «Займа свободы» на ипподроме)[1263]. Особенно запечатлелся в памяти современников день похорон жертв революции. «Петроград за все свое существование никогда не видел такого зрелища. То, во что вылились национальные похороны жертв революции, превзошло всякие ожидания», – отмечал один из них. «В воздухе колыхались сотни причудливых знамен, красных, черных, белых с эмблематическими рисунками и надписями», – писал другой[1264]. По общему впечатлению, почти весь город вышел на проводы погибших. Здесь же, на Марсовом поле, было начато сооружение первого в истории России временного революционного монумента на могилах жертв революции по проекту архитектора Л.В. Руднева – ступенчатых гранитных пирамид из камней, оставшихся от старой набережной.
Первое легальное празднование 1 Мая (18 апреля по старому стилю), который был объявлен «общенародным праздником», также вывело на улицы Петрограда множество его жителей. «…Весь город от мала до велика, если был не на митингах, то был на улицах <…>, – вспоминал журналист Н.Н. Суханов. – Весь Невский, на всем протяжении, был запружен толпой… Толпа стояла на тротуарах и на мостовой… Никто никуда не спешил; никто не вышел сюда ни за делом, ни для официального торжества. Но все праздновали, и все впервые вышли сюда – на люди, в толпу, на улицу своего города – со своим праздником… Это был совсем новый, еще не виданный Невский, завоеванный народом и превращенный им в свой домашний очаг»[1265].
После октября 1917 г. все основные виды нового массового искусства продолжали развиваться, но их содержание, смысл, символика и средства художественного выражения претерпели значительные изменения. В процесс создания массовых форм агитационного искусства были вовлечены молодые художники, отвергнутые ранее представители «левого» искусства, которые отождествили свой «революционный» поиск новых форм в творчестве со строительством новых форм жизни. Они превратили улицы и площади города в творческую лабораторию, сделали попытку стереть грань между искусством и жизнью. Специфический отпечаток на весь процесс творчества в эти годы накладывала романтическая, полурелигиозная вера в неизбежность торжества социального добра и справедливости. Непосредственный участник этого процесса, художественный критик и искусствовед Я.А. Тугендхольд писал: «То были годы подлинной бури и натиска <…>, когда художественная молодежь, еще вчера отверженная и безработная, вышла из подполья, очутилась на гребне волны, получила в свое полное распоряжение улицы и площади городов. То были годы, когда перед нашим искусством, еще вчера келейным и комнатным, взвилась гордая и смелая мечта преобразить самый лик жизни, прыгнуть в будущее, в царство Коммуны… То были годы, когда вопреки блокаде, нищете и голоду казалось, что искусство тотчас же сможет приступить к созданию новой среды, новой жизненной обстановки, к новому оформлению всего быта»[1266].
Лидеры большевистской партии, не разделяя эстетических взглядов левых художников, в то же время не препятствовали их творческим поискам. Однако стихийная деятельность даже в сфере искусства категорически претила руководителям большевиков. Поэтому уже в первые годы советской власти перед соответствующими структурами государства ставится задача координации и контроля работы в художественной области, как в любой другой обобществленной отрасли хозяйства. В беседе с К. Цеткин в 1920 г. В.И. Ленин определил роль советского государства в этой области как защитника и заказчика художников, освободившего их от необходимости работать для рынка. «Но, понятно, мы – коммунисты, – заметил он. – Мы не должны стоять, сложа руки, и давать хаосу развиваться, куда захочешь. Мы должны вполне планомерно руководить этим процессом и формировать его результаты». Результаты же формируются в соответствии с задачами искусства, которое, по мнению Ленина, должно быть понятно массам и быть ими любимо, должно пробуждать и развивать в них художественное чувство. «Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их»[1267]. Таким образом, по В.И. Ленину, искусство выступает, как средство коллективного воспитания и формирования общественного сознания или, другими словами, как инструмент психологического воздействия на народ с целью его коммунистического воспитания. Н.К. Крупская еще определеннее сформулировала главные задачи искусства в Советской России: 1) «Подойти как можно ближе к массам, найти формы наиболее доступные, понятные низам», 2) «из искусства создавать своего рода резонатор, усиливающий все коммунистическое»
