Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [138]
Приняв во внимание настроение значительной части населения, правительство в вопросе о судьбе лавры благоразумно решило уступить. (Некоторые исследователи указывают даже, что В.И. Ленин был недоволен поспешными и несогласованными действиями А.М. Коллонтай)[1122]. Чрезвычайная комиссия по охране Петрограда заявила, что советская власть не препятствует отправлениям веры, и распорядилась арестовывать нарушителей порядка во время крестного хода. Накануне власти опубликовали разъяснение о том, что реквизиция помещений предполагала лишь размещение в лавре инвалидов.
В день крестного хода в Петрограде, 21 января 1918 г., в «Известиях» был опубликован декрет Совнаркома «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». Очень скоро, однако, он изменил название и во всех последующих официальных публикациях именовался декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»[1123]. Основные положения декрета были сформулированы в общедемократическом духе и провозглашали полное отделение церкви от государства, свободу совести и отправления религиозных обрядов. Лишь два последних пункта (пп. 12–13) существенно меняли его характер и резко отличали декрет от аналогичных актов, принятых в европейских странах. Эти пункты запрещали церковным и религиозным обществам владеть собственностью, лишали их прав юридического лица и объявляли национализированным все имеющееся у них имущество. Они свидетельствовали о явной дискриминации религиозных организаций.
В 1918 г. началось открытое преследование священнослужителей, ограничение прав церкви и осквернение религиозных святынь. В ходе кампании по «разоблачению церковного обмана» были вскрыты мощи одного из главных святых Русской Православной Церкви – святого Александра Невского[1124]. Власти постепенно закрыли все выходившие в Петрограде церковные и религиозные издания. В соответствии с декретом об отделении церкви началось составление описей церковного имущества. 11 февраля правительство конфисковало помещения высшего руководящего органа православной церкви – Священного Синода. Со второй половины 1918 г. начались аресты и казни священников за «контрреволюционную деятельность». Осенью 1918 г. в Петрограде были расстреляны: настоятель Казанского собора Философ Орнатский, настоятель Адмиралтейского собора Алексей Ставровский и другие священнослужители[1125]. (Еще ранее группа революционных солдат расправилась в Царском Селе со священником Иоанном Кочуровым прямо в помещении его церкви).
Изменилось правовое и материальное положение служителей церкви. Собственно гражданских прав они, подобно представителям других «эксплуататорских классов», были лишены. Отсутствие материальной поддержки и постепенное сокращение численности прихожан по мере уменьшения количества населения Петрограда привело к тому, что некоторые из них начали искать побочный заработок. «…Часто теперь можно видеть, – писал в дневнике в январе 1919 г. один из петроградских жителей, – как тот или иной священник, облачившись вместо рясы в какую-нибудь приобретенную по случаю одежду <…>, отсчитывает деньги в качестве казначея или переписывает бумаги… Иногда идут на службу, не переодеваясь в штатское платье. В Сенатском архиве видел, как диакон таскает книги в качестве носчика»[1126].
Ограничение церковной деятельности и борьба с духовенством касались не только бывшей господствующей православной церкви, но и других конфессий. В петроградских национальных еврейских школах было запрещено преподавание на «языке священных книг» иврите. Неоднократно подвергались арестам иерархи римско-католической церкви. Однако острие антицерковной борьбы было направлено именно против ортодоксальной Русской Православной Церкви. Ее сокрушение было главной задачей всей антиклерикальной кампании РКП(б) и Советского государства. Необходимо отметить, что советская антирелигиозная печать, наряду с беспощадным обличением «контрреволюционного» православного духовенства, склонна была в 1919 г. расценивать протестантов как очень трудолюбивых и благонамеренных граждан, которые, хотя и лишены правильного идеологического воззрения, но тем не менее могут объективно способствовать строительству социализма. О мусульманах также высказывалось мнение, что они вполне лояльны по отношению к новому Советскому государству[1127]. Еще более благожелательно новая власть относилась к различным религиозным сектам.
При полном запрете духовной и церковной литературы все более развивалась атеистическая и антирелигиозная пропаганда: листовки, брошюры, книги, лекции и т. д. Имели место проявления ненависти к религии: стрельба в причастие, в иконы. Фанатизм безбожников принимал иногда трагикомические формы. Так, на одном музыкальном концерте, когда певец запел романс С.В. Рахманинова «Христос воскрес, поют во храме», кто-то из публики выстрелил в артиста, но, к счастью, не попал[1128]. Пуля становилась веским аргументом в борьбе с религией. Неслучайно, по-видимому, А.А. Блок вложил в уста героев поэмы «Двенадцать» восклицание: «Пальнем-ка пулей в Святую Русь!..»
События в Александро-Невской лавре вызвали всплеск религиозной экзальтации определенной части верующего населения Петрограда. В начале 1918 г. церковное руководство довольно успешно овладело организацией прихожан для отпора «гонениям на церковь». Создано было «Братство защиты Александро-Невской лавры», члены которого давали торжественную клятву защищать лавру и ее святыни всеми средствами, даже жертвуя жизнью. Началась организация приходских союзов для защиты храмов и церковного имущества. За короткое время в эти союзы записалось около 60 тыс. членов
