Петр Машеров: падение вверх - [88]

Договорились, что указ будет обнародован накануне тридцатилетия освобождения Минска от фашистов[343]. Однако Машеров очень хорошо знал правила кремлевских игр, даже первым лицам верить не стоило. И он задумал новую авантюру, которая бы вынудила Брежнева и Подгорного сдержать слово. Петр Машеров вступил в своего рода сговор с Николаем Матуковским, известным белорусским драматургом и по совместительству заведующим корреспондентским пунктом всесоюзной газеты «Известия», а также главным редактором этой газеты Львом Толкуновым. Минуя Главлит, Матуковский напечатал в трех номерах всесоюзной газеты «Известия» (№№ 27, 28 и 30 за апрель 1974 года) документальную повесть «1100 дней». На самом деле территория Белоруссии находилась под немецкой оккупацией тысяча сто девятнадцать дней. Но для ровного счета округлили в меньшую сторону.

Так вот, публикация была настолько сильной эмоционально, что в ЦК КПСС и в редакцию газеты буквально хлынул поток писем со всего Союза. Практически каждое из них заканчивалось вопросом: «Почему Минск еще не город-герой?» Ежедневная почта измерялась мешками. Игнорировать и дальше мнение общественности было невозможно.

Подгорному пришлось подписать указ о присвоении Минску долгожданного звания[344]. Сделал он это 26 июня 1974 года, то есть незадолго до 3 июля. В указе говорилось:

«За выдающиеся заслуги перед Родиной, мужество и героизм, проявленные трудящимися города Минска в борьбе против гитлеровских оккупантов, большую роль в развертывании всенародного партизанского движения и в ознаменование тридцатилетия освобождения Белорусской ССР от немецко-фашистских захватчиков присвоить городу Минску почетное звание „Город-герой“ с вручением ордена Ленина и медали „Золотая Звезда“»[345].

Однако ждать вручения этих наград Минску пришлось очень долго. Даже дольше, чем предупреждает знаменитая поговорка — обещанного три года ждут. Вручили их только через тысячу четыреста пятьдесят девять дней (а это ровно четыре года), 25 июня 1978 года…

Глава 25 ХАТЫНЬ

Память — особая человеческая кладовая. На виду мы обычно храним самые лучшие воспоминания: тепло родительского дома, первый поцелуй, путешествие на край земли. А вот грустные и печальные события укрываем на задворках. Нет, не стираем их вовсе, но возвращаемся к ним нечасто. Потому что эти воспоминания отзываются болью в душе. Боль, конечно, может быть и сладостной, но только не та, которую причинила нашей земле Вторая мировая. Эта война была битвой двух хищников-людоедов: нациста Гитлера и коммуниста Сталина. Заложниками же в ней выступали простые люди. Она принесла неисчислимые бедствия, унесла жизни каждого третьего нашего соотечественника. И, чтобы не допустить подобного вновь, мы должны помнить об этой кровопролитной трагедии сами и напоминать о ней потомкам.

Коммунистическое руководство БССР решило, что самым говорящим напоминанием будут памятники героям и жертвам войны. Причем не просто памятники, а величественные комплексы, не только взывающие к памяти, но и формирующие мировоззрение подрастающих поколений.

Наиболее известные белорусские памятники времен СССР — Курган Славы под Минском, мемориальные комплексы «Хатынь» и «Брестская крепость-герой». Наряду с минской площадью Победы (бывшая Круглая) они, безусловно, получили не только всесоюзную, но и мировую известность и оттеснили на задний план королевскую резиденцию в Гродно, замки белорусских магнатов в Мире, Несвиже, Новогрудке и Лиде, даже самую главную национальную сокровищницу — художественный музей БССР (Национальный художественный музей Республики Беларусь). Знаменитые исторические места не просто находились в тени этих гигантов, они, можно сказать, перестали существовать.

На возведение новых святынь тратились миллионы советских рублей, к их созданию привлекались лучшие мастера соцреализма: архитекторы, скульпторы, художники. Параллельно издавались книги, путеводители, фотоальбомы. Почтовые открытки с их изображением выходили миллионными тиражами. Все это должно было служить прославлению подвига БССР в войне. Казалось, что история республики начинается с эры большевизма и войны. И Машеров для укрепления этой иллюзии делал немало.

Все эти мемориалы, да и другие более скромные памятники, зачастую ассоциируют с его именем, называют его детищами[346]. Идею создания памятных комплексов многие приписывают исключительно Петру Машерову. Порой утверждают, что от замысла и до окончательного воплощения всем руководил именно он, а архитекторы и скульпторы были только слепыми исполнителями его воли.

Касательно мемориального комплекса в Хатыни доподлинно известно, что решение о его возведении в Логойском районе было принято ЦК КПБ в январе 1966 года. В марте следующего был объявлен конкурс на создание проекта мемориала. В конкурсе победил коллектив архитекторов Ю. Градов, В. Занкович, Л. Левин, скульптор — народный художник БССР С. Селиханов. Торжественное открытие мемориального комплекса «Хатынь» состоялось 5 июля 1969 года.

И дата принятия решения, и дата открытия комплекса указывают на прямую причастность Петра Машерова к этому памятнику, занимающему площадь около пятидесяти гектаров. Но действительно ли ему принадлежала сама идея, как утверждают некоторые, или он только реализовал ее?