Петр Машеров: падение вверх - [72]

В зале воцарилось гробовое молчание. Такого никто не ожидал. А Нордман продолжил, озвучив еще один факт из категории жареных:

«Главный снабженец БШПД — нарком торговли — ухитрился получить не только орден Ленина, но и орден Красного Знамени, опять-таки не выходя из комфортабельной „землянки“ гостиницы „Москва“…»

Нордман в открытую обвинял руководство БССР в раздаривании боевых орденов не по заслугам. Возможно, для некоторых участников пленума это и стало откровением. Но большинству правила игры были прекрасно известны. Другое дело, вслух о них не говорили. Поэтому К. Т. Мазуров заметил тогда второму секретарю Пинского обкома партии В. И. Лузгину: «Не умрет Нордман своей смертью». Но в своем предсказании в этот раз Мазуров ошибся. Эдуард Болеславович умер только в 2006-м на восемьдесят пятом году жизни.

Справедливости ради следует сказать, что Нордман в своих воспоминаниях умолчал об истинной причине такого выпада. Об этом он написал в другой книге, вышедшей тремя годами позже. А дело было так.

В 1951 году Э. Нордмана рекомендовали первым секретарем Телеханского райкома партии Полесской области[289]. Это была глубинка — беднейшие села, тоска, бездорожье, песок да болота. Сами полешуки о себе говорили: «Такой бедный, аж пуп синий». Урожайность низкая — семь-восемь центнеров зерна с гектара. Основные посевные культуры — рожь, овес, картофель. Две трети территории — лес. В колхозных кассах не было денег даже на покупку сбруи. За трудодень (то есть за восемь часов работы) колхозникам выдавали всего по две копейки. Но даже такую нищету отдавать Нордману не хотели. Везде нужны были свои люди. И председатель Совета Министров БССР А. Е. Клещев резко возразил против этого назначения: «Что мы делаем? Кого мы утверждаем? Зеленого мальчишку! Завалит район, а он итак входит в десятку самых лежачих в республике».

Реакция А. Е. Клещева в первую очередь обусловливалась личным восприятием нового назначенца. Нордман был молод — всего двадцать девять лет от роду, мал ростом — метр с кепкой, к тому же очень худощав — на две копейки за рабочий день особо не зажируешь. Какой из него руководитель? Кто его послушает? Кто выполнит его приказ?

Удивительно, но, как в защиту Петра Машерова в 1950 году, в защиту Нордмана в 1951-м выступил первый секретарь ЦК КПБ Николай Патоличев. Естественно, Нордмана в должности утвердили.

Однако «злое» выступление председателя правительства и прилюдно высказанное им недоверие в 1951 году породило обратную реакцию в адрес А. Е. Клещева со стороны Нордмана в 1953-м.

Для нас в этой весьма показательной истории важна позиция Петра Машерова с точки зрения оценки его личности. Напомню, на тот момент он занимал должность первого секретаря ЦК ЛКСМБ. Так вот, он подошел к Эдуарду Нордману в перерыве, посмотрел на него внимательно, улыбнулся и, ни слова не сказав, пожал руку. Это рукопожатие было показательнее любых слов. «Выходит, то, что я сказал с трибуны, было и ему близко. Значит, мы были единомышленниками», — заключил для себя Эдуард Нордман. В этом случае, высказывая свое предположение о расположенности к нему Машерова, Нордман вряд ли ошибся.

Но только ли комсомольской солидарностью объяснялось рукопожатие? Думаю, нет. Скорее всего, Клещев перешел дорогу и Машерову. В 1950 году предпринималась попытка освободить Петра Машерова от должности первого секретаря ЦК ЛКСМБ. В правительственной газете, органе Совета Министров БССР, была опубликована соответствующая статья. Кто, кроме Клещева, мог быть заказчиком смещения с должности Машерова?

В общем, Эдуард Нордман сделал то, на что Петр Машеров не решился. С этого времени Машеров навсегда зачислит Нордмана в круг своих друзей, будет всячески поддерживать его на всех этапах жизни, в том числе материально. Как, например, с 1955-го по 1958 год, когда Нордман находился на учебе в Москве, в КГБ[290]. Машеров тогда уже возглавлял Брестскую область. К Новому году и к 1 Мая он всегда отправлял Нордману денежный перевод. И не только ему, но и еще двоим его товарищам по учебе. Для студента, особенно семейного, это многое значило. А как завидовали ему однокашники из других регионов: «Надо же, три года не забывает вас первый секретарь обкома!..» Видимо, Машерову очень нужны был свои люди в КГБ, и эта дружба с Нордманом была на перспективу — в личной беседе Нордман обещал Машерову, что после учебы вернется на работу в Брестскую область. 9 апреля 1959 года Машерова избирают секретарем ЦК КПБ. После трех с половиной лет брестской «ссылки» он возвращается в столицу. Причем второй раз его новое назначение совпадает с карьерным рывком Киселева. Тихон Яковлевич в этот же день официально с должности второго секретаря ЦК КПБ переходит на должность председателя Совета Министров БССР. Учитель белорусского языка и литературы становится ответственным за экономику Беларуси, а учитель физики — секретарем ЦК КПБ. Взлет в карьере обоих назначенцев весьма существенный. К слову, в 50-е годы ХХ века председателем правительства обычно и становился второй секретарь ЦК КПБ. До Киселева так назначали и К. Т. Мазурова, и Н. Е. Авхимовича. А вот чтобы стать вторым секретарем ЦК КПБ, нужно было попотеть на работе рядовым секретарем.