Петр Машеров: падение вверх - [19]
Таким образом, версия о тайном возвращении Машерова в Россоны не находит подтверждения. Вероятнее всего, он просто вернулся в дом к матери. На это указывает в своих воспоминаниях и современник тех событий Владимир Шуцкий:
«Через несколько дней Машеров уже был в Россонах, где его со слезами радости встретила мать»[71].
Собственно, из-за предстоящей встречи с немцами Машерову особо незачем было волноваться: у него было стопроцентное алиби. Он был сыном «врага народа», а значит, мог представиться врагом большевистского режима, поскольку его отец в 1937 году был арестован НКВД и отбывал наказание в ссылке. Машеров вполне мог заявить, что с большевиками ничего общего не имеет и что работал на них от безысходности.
Тем временем жизнь в Россонах потихоньку налаживалась, действовал так называемый новый порядок. Работали многие оккупационные учреждения: комендатура, районная управа, банк. Открылись магазин и столовая. В столовой по талонам — их выделяли тем, кто работал на немцев, — отпускали овощные блюда. В магазине по карточкам — опять-таки тем, кто сотрудничал с оккупантами, — выдавали хлеб, жмых. Остальным приходилось пухнуть с голоду[72]. Немецкие власти также формировали сельскохозяйственные общины[73] (в некоторых источниках — их именуют сельхозуправами). Чуть позже стала функционировать амбулатория, куда трудоустроилась зубной врач Полина Галанова с двумя подругами. В помощь им дали военнопленного врача Федикова[74].
В ближайшем будущем планировали открыть школу. Бургомистром Россон был назначен Василий Рогач. По одним сведениям, он ранее учительствовал в Россонском районе, по другим — был директором школы. Геннадий Ланевский, проживавший в деревне Горбачево Россонского района, более точно называет его прежнюю должность — завуч Горбачевской школы[75]. Вне всяких сомнений, Машеров был лично знаком с ним[76]. Николай Масолов в своей документальной повести, вероятнее всего со слов самого Петра Машерова, указывает, что Василий Рогач предложил молодому учителю физики и математики должность директора россонской школы[77]. Имели место и другие нововведения. Например, на главной площади Россон оккупанты построили дощатый, разделенный на кабины общественный туалет. Отхожие места тут было принято прятать от человеческих глаз, а этот построили как вызов, на самом видном месте. Постепенно немцы начали возводить земляные укрепления и обносить райцентр колючей проволокой. С наступлением темноты в Россонах все вымирало — действовал комендантский час[78]. Машерову, если все же предположить, что он лукавил немецким властям, а сам по-прежнему оставался верным сталинскому режиму, нужно было как-то выживать. На одних коммунистических идеях далеко не уедешь. И выход был только один — работать на немцев. В итоге его приняли счетоводом в нераспущенный немцами колхоз[79]. Некоторые именуют должность Машерова «бухгалтер», а кое-кто и вовсе указывает, что он был назначен начальником сельхозуправы. Заработную плату он получал от местных немецких властей. Все, кто официально работал на немцев, могли иметь легальные документы, пропуска, оформленные в комендатуре, а эти документы позволяли свободно передвигаться.
Чуть позже, с начала февраля 1942 года, Петр пошел работать в местную школу.
Трудоустройство у немцев по меркам той эпохи означало не что иное как разрыв с советской властью. С точки зрения советских законов Машеров уже дважды стал предателем. Первый раз — когда попал в плен. НКВД за сотрудничество с врагами многих отправлял в лагеря как государственных преступников, немало и вовсе расстреливали как предателей на месте. Но когда на чаше весов — жизнь, редкий человек принесет ее в жертву.
Неизвестно, был ли Машеров направлен к фашистам непосредственно секретарем Россонского райкома партии Варфоломеем Лапенко или принял такое решение самостоятельно. Первое предположение весьма сомнительно. Вероятнее всего второе. Вряд ли в начале августа — сентябре 1941 года такая встреча могла состояться. Слишком разный политический вес был у них. Двадцатитрехлетний мальчишка, пусть и учитель, и первый секретарь Россонского райкома партии, теперь уже подпольного, бывший хозяин района. Тем более что сразу после оккупации Россон В. Лапенко исчез. И никто не знал, где он находится. Только после войны участник партизанского отряда имени Щорса Г. Ланевский рассказал, что первое время Лапенко прятался на хуторе Анастасии Плюсковой[80].
Так что инициатива устроиться к немцам исходила, скорее всего, от самого Машерова. И такой поступок не был чем-то исключительным. Тогда многие открыто работали на них. Например, друг и коллега Машерова Сергей Петровский, бывший заведующий районным парткабинетом, также устроился в сельхозуправу. С ними вместе в сельхозотделе работали Лев Волкович и Татьяна Симоненко. Виктор Езутов был зачислен в паспортный отдел, Петр Альшанников стал бургомистром Альбрехтовской волости, Владимир Войцехович служил в полиции. Геннадий Ланевский был казначеем районной управы
