Петр Машеров: падение вверх - [138]
Эта сцена весьма показательна, потому как ломает стереотипы, рушит канонический образ Петра Машерова. Этим, собственно, она и ценна. Тут налицо истинные отношения, которые имели место в партизанском отряде. Насколько уместно было немолодой уже женщине открыто демонстрировать свои чувства, бросаться на шею бывшему командиру на людях, целовать его публично и даже пригласить на ночь, заманивая добротным самогоном? Значит, она допускала подобное, значит, было что-то, что позволяло ей вот так себя вести с первым лицом республики. Возможно, ей больше не чем было привлечь своего боевого друга, кроме как самогоном и личными воспоминаниями. Несомненно, в этой ситуации ей трудно было сдержать свои чувства. Но в то же время она понимала, что если не успеет выговориться сейчас же, в первую минуту встречи, то такой возможности больше не представится. Чиновники и дела отнимут у нее этого человека. По всей видимости, горячо ею любимого. Все говорит о том, что она сильно ждала встречи с Машеровым. Это ожидание было нестерпимым, оно вырвалось наружу, как только она увидела его. С ее стороны это был самый настоящий крик души. Исключительно уважительным отношением медсестры к своему бывшему командиру объяснить такое поведение невозможно. Однозначно можно сделать вывод, что между ними было нечто большее, нежели отношения начальника и подчиненной.
Изначально в отряде Машерова было две Марии — Михайловская и Шаркова, обе медсестры. Михайловскую выдал предатель, и немцы ее расстреляли. Так что в этом эпизоде речь, скорее всего, идет о встрече с Марией Шарковой. И, думаю, не зря одним из главных аргументов этой женщины был добротный самогон собственного приготовления. Видимо, Машеров все же ценил этот напиток. Иначе зачем было о нем вообще упоминать?
Вот и личный врач Николай Манак, вопреки своим прежним утверждениям про День Победы как единственное «алкогольное» исключение Машерова, описывает, как ему пришлось вынудить Машерова принять сто граммов водки во время перелета из Москвы во Вьетнам. Обосновал он свое требование следующим. Тропическая жара, высокая влажность создают условия для быстрого размножения микробов, способных вызывать желудочно-кишечные расстройства. А прием спиртного увеличивает выработку желудочного сока и его кислотность, благодаря чему попадающие с пищей микробы в такой среде погибают. Такую разъяснительную беседу провел с Н. Манаком главный санитарный врач СССР Петр Бургасов, сославшись на американский опыт — регулярное употребление виски перед приемом пищи. Еще в самолете Манак проинструктировал на сей счет всех членов делегации. Многие из них только обрадовались таким рекомендациям и сетовали, что рекомендуемая норма — сто граммов водки — занижена. Машерова же пришлось уговаривать, но в конце концов он прислушался к совету лечащего врача[525]. Конечно, несколько смущает, что принимать алкоголь в профилактических целях члены советской делегации во главе с Машеровым начали задолго до прибытия во Вьетнам.
Славомир Антонович пишет о том, что Петр Машеров считался убежденным трезвенником[526]. По его словам, Машерова удручала привычка каждое мероприятие сопровождать застольем. А бокалы, которые ему наливали, в основном оставались недопитыми, поскольку он больше любил поговорить.
Однажды один из помощников Машерова рассказал С. Антоновичу такую историю. К Машерову попало письмо, подписанное лауреатами Ленинской премии. Он решил его огласить на бюро ЦК КПБ, когда уже все вопросы были обсуждены. Читал текст остро, с болью и отчаянием. В письме говорилось о том, какая страшная опасность подстерегает народ и страну в связи с массовым распространением пьянства. Приводились ужасающие цифры о резком подъеме рождаемости неполноценных детей. Только количество спецзаведений увеличилось в два с половиной раза. Содержались конкретные предложения, как спасти нацию и общество от вырождения. В частности, высказывалась мысль, что ответственные работники общественно-политических организаций должны отказаться от употребления спиртного и личным примером воздействовать на массы. Закончил читать это письмо Машеров с грустью, даже с какой-то скорбью. И после прочтения добавил: «Не знаю, как вы, а я подписываюсь под каждым пунктом этого письма. Буду настаивать, чтобы его рассмотрело Политбюро». Документ был размножен и направлен членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК КПСС. По возвращении из Москвы у Машерова поинтересовались судьбой письма. «Там такие выпивохи… Разве ж они это письмо будут обсуждать? Перестаньте спрашивать меня об этом», — махнув рукой, ответил он.
Можно вспомнить и другие случаи, связанные с алкоголем. Например, утиная охота в Завидово, куда Брежнев пригласил Машерова в холодном сентябре 1971 года. На таких мероприятиях присутствовали, как правило, только самые приближенные лица. После первого дня охоты, как рассказывает в своих воспоминаниях Петр Шелест, «много говорили обо всем, меньше всего о делах»[527]. А вечеромизрядно выпили. Не думаю, что Машеров мог отказаться от алкоголя в тот раз. Попал в волчью стаю — вой по-волчьи. Любой отказ в такой компании был бы воспринят как откровенный вызов, а Машеров в любом случае не хотел выглядеть белой вороной. Ему была дорога власть, он не планировал отрекаться от нее. Так что, вероятнее всего, пил вместе со всеми.
