Петр I - [10]

Против Анны завели уголовное дело, и она три года провела в тюрьме.

Но вернемся в девяностые годы. В это же время в самом Петре, в его психологии происходит как бы внутренняя борьба. Детство, «потешные» игры, встречи с иностранцами развивали его любознательность, прививали ему новые, отличные от традиционных русских, вкусы. Однако Петр воспитывался в русских традициях, традициях «Домостроя», и это не могло не вызывать в нем некоторого раздвоения.

Так, по настоянию матери он женился на Евдокии Лопухиной, неоднократно уступал требованиям патриарха Иоакима, который ревностно защищал старинные устои Московского государства и не терпел никаких нововведений. В своем завещании патриарх Иоаким (1690 г.), обращаясь к обоим царям, во имя Бога единосущного умолял их не общаться с иноверцами-еретиками, не доверять им командные должности в русской армии, «иностранных обычаев и в платье перемен по-иноземски не вводить»; патриарха приводило в ужас то, что эти проклятые еретики,«подобно скотам», едят траву – «салат» и говорят на языках, которые православные люди не понимают. Вскоре Петр уступил требованиям матери и во время избрания нового патриарха. Кандидатуру псковского митрополита Маркела, человека образованного, которого царь поддерживал, мать и ревнители старины отвергли. Маркела признали непригодным из-за пользования «варварскими» языками: латинским и французским, из-за излишней учености и слишком короткой бороды. Патриархом избрали митрополита Казанского Андриана. Петр получил возможность еще раз убедиться в силе тех, кто превыше всего почитал отсталость Руси, ее старомосковские порядки, сохранение которых, как все яснее становилось царю, было гибельным для страны. Правда, иногда все же Петр, хотя и тайно, но делал то, что хотел. Так, через месяц после кончины Иоакима Петр заказал себе удобное в быту иноземное платье – немецкий камзол, чулки, башмаки, а также парик и шпагу на перевязи, шитой золотом. Но надевал он это только на время посещения Немецкой слободы. Все это, вместе взятое, заставляло Петра искать новые пути развития страны. И эти пути он видел в необходимости перенимания опыта иностранных государств. Мысль о том, чтобы учиться у европейцев, чтобы догнать их и тем обрести независимость, что в этом вопрос будущего России, – такая мысль овладевает всем существом Петра. Она становится не просто сознанием целесообразности, но страстью необычайной силы, охватывающей его бурно развивающуюся натуру.

В эти же годы у Петра укрепляется мысль, что для утверждения России на международной арене, укрепления ее независимости необходимы армия, флот и море. О выходе к морю Петр постоянно вел разговоры с друзьями – Гордоном и Лефортом. В 1693 году царь с большой свитой отправляется в далекий, единственный на то время северный российский порт Архангельск.

Просторы Северной Двины около Архангельска поразили воображение царя. Здесь он впервые увидел море и настоящие, большие корабли – английские, голландские, немецкие торговые суда стояли на рейде Архангельска. Отдельные суда выгружали в порту свои товары: краски, сукна, изделия из кожи и многое другое. На них грузили русские товары – лес, меха, икру, пеньку, кожи. Петр все с интересом осматривает, обо всем расспрашивает, размышляет о строительстве русского флота, о расширении русской торговли. Подчиненным он приказывает заказать за границей постройку военного корабля. В Архангельске начали по его распоряжению строительство двух кораблей. В этот раз царь впервые в жизни совершил плавание по морю – это было Белое море, северное, холодное и угрюмое. Осенью Петр уже был в Москве. Он тяжело переживает в январе 1694 года смерть матери. Но жизнь берет свое, и в апреле царь в сопровождении 400 человек вновь отправляется в Архангельск. Здесь его уже ожидал спущенный на воду первый корабль. Через месяц на воду спустили второй, а из Голландии пришел третий. Петр был восхищен. Он назначил адмиралом флота Лефорта, представителя сухопутной Швейцарии. Дважды со своими спутниками царь выходил в море, и оба раза корабли попали в шторм. Петр и его окружение пережили немало страшных мгновений, поскольку не умели еще управлять судами. Но все окончилось благополучно.

Манит море Черное

Царь снова в Москве, и снова речь заходит о море – Северном и Каспийском. Но в первом случае путь оказывался долгим и опасным, а во втором Петр понимал, что Каспийское море – это, в сущности, большое озеро, не связанное с мировыми океанами. Другое дело – Черное море, которое, кстати, в древности называлось Русским. Море, по которому в Константинополь ходили великие князья Киевские – Олег, Игорь, Ольга и многие другие. Море, через которое на Русь пришла мировая религия, были доставлены в Москву царские регалии и белый клобук патриарха.

У Петра постепенно, как впоследствии вспоминал он сам, возникла мечта повторить подвиг князя Олега, «отомстить туркам и татарам за все обиды, которые они нанесли Руси». Петра подталкивали к походу против татар его союзники по Священной лиге – Австрия и Польша, а также гетман И. Мазепа. Войны требовало и греческое православное духовенство, крайне задетое тем, что турки передали святые места в Иерусалиме (Голгофу, Вифлеемскую церковь, Святую пещеру) французам-католикам. Иерусалимский патриарх Досифей писал в Москву: «