Петля - [21]

Когда я скажу ей, что уезжаю, и теперь скорее всего на месяц, она расстроится. Но я сделаю это завтра. Сегодня я еще не насладился ею и ее улыбками.

Каждый день нашего счастья казался бесценным и каким-то скоротечным. Мне хотелось опутать время цепями, чтоб не дергалось, а стояло на месте. Какой-то паршивый страх внутри, что все это ненадолго. Слишком хорошо, чтоб длиться вечно. Вспомнил, как тяжело все выравнивалось, как еще несколько месяцев не разговаривал с Графом, а потом сам к нему с бутылкой вискаря приехал. На стол поставил, откупорил, глядя на брата.

— Дочь у меня родилась, брат. Хочу, чтоб крестным был. Больше нет у меня никого.

Он молча откинулся на спинку кресла. Нет, мы ничего больше не обсуждали. Я не извинялся, он не прощал. Мелко это все. Не простится и вряд ли забудется. Вопрос в другом — мы живем с этим и прикрываем друг другу задницы или становимся чужими навечно. Для меня это был момент откровения. Если б сейчас сказал, чтоб я убирался — я бы его понял.

— Отказываться нельзя, кстати.

Андрей тогда долго мне в глаза смотрел, потом усмехнулся и бокал пальцами подтолкнул, так, что тот по столу проехался ко мне и я, накрыв его ладонью, остановил.

— Так когда крестины, Зверь?

— Через три дня.

Он пальцем переносицу потер.

— Не знаю, что там покупают в таких случаях, вместе поедем.

— Не-е, ты крестный, ты и покупаешь.

— А чего это, как попадалово, так я один?

Мы с ним тогда весь день, словно два идиота, по торговому центру лазили, подарки выбирали. Продавщицы приторно нам улыбались, когда мы разглядывали розовые вещички, погремушки и соски.

"Это мой брат" — буркнул я одной из них. Еще не хватало, чтоб нас за педиков приняли.

Когда выбрали, сам не знаю, как в баре оказались. Нажрались вусмерть. Я проснулся в полдень на диване у него дома в какой-то розовой повязке с бантиком на голове и с выражением ужасом на лице от количества неотвеченных от Дарины.

Она приехала к брату вместе с нашей трехмесячной дочерью, едва я успел умыться и пригладить торчащую дыбом челку. Когда Дарина вошла в дом и устремила на меня яростный взгляд, Граф одну бровь по-семейному приподнял, а я истерически затребовал подтвердить мое алиби. Через час мы оба оправдывались перед Дариной, которая в наказание оставила нам Таю на целый день и уехала с Кариной на шоппинг.

О-о-о-о — это была высшая мера. Пытка. Врагу не пожелаю. Мы прокляли все на свете, по очереди звонили моей жене и обещали никогда так больше не косячить, но она оставалась непреклонна. Садистка. Тиран. Деспот во плоти. Мы с братом тогда чуть не поседели. Это прелестное, дьявольское, орущее создание довело нас до истерики. Мы даже вспомнили детские песенки и стишки… но это мало помогло — нам то улыбались беззубым ртом, то снова орали на высоких частотах так, что уши в трубочку заворачивались и сердце останавливалось. И когда Дарина вернулась, я был готов на что угодно, лишь бы она успокоила наше орущее счастье. После слезных просьб, клятв и обещаний я отделался неделей домашнего ареста, завтраком в постель и ночными дежурствами у детской кроватки.

Брату пришлось месяц покупать памперсы и лично привозить к нам домой. Но я думаю он, как и я, был согласен на что угодно, только не оставаться наедине с этим белокурым монстром с пушком вместо чуба. Ума не приложу, как женщины с ними ладят. У меня получалось прескверно. Я старался. Честно. Я из кожи вон лез, чтобы поладить с ней, но меня беспощадно посылали к дьяволу и выматывали мне нервы.

Я только мог на руках сытую качать, крутить козу двумя пальцами и вставать к ней ночью… эм-м-м… я хотел получить свою порцию счастья, между прочим. Потому что, если Дарина хотела спать, я мог только слюни ронять на ее роскошное тело под шелковой ночнушкой и смотреть на довольное, сосущее ее грудь, деспотичное создание, хмурить брови и ждать, когда на моей улице будет праздник.

"Ты, — я тыкал пальцем в толстый животик, пытаясь укачать ее ночью, чтобы получить свой десерт от жены, — ты должна соблюдать очередь. Сначала я, потому что я старше, круче, умнее, а потом ты — так как ты маленькое и бесправное существо и… Не-е-ет, нет, нет, нет. Не надо. Вот не надо. Все ж так хорошо начиналось. Даже не вздумай… Хорошо, договорились. Ты самая крутая, самая главная и ты первая. Вот черт. Даша-а-а-а… она плачет".

В общем мы с Андреем пришли к выводу, что все женщины становятся манипуляторшами с самого рождения. Но мне казалось, моя — самая главная из них.

А где-то внутри снова кольнуло, что не бывает так. Слишком счастлив. Нельзя. Никогда нельзя быть слишком счастливым — судьба, сука, позавидует и что-нибудь отнимет.

ГЛАВА 7. Лекса

Прежде чем привязать к кровати, меня переодели в какие-то джинсовые штаны и свободную кофту с длинными рукавами. Интересно, специально гардеробом запасались, или это были непредвиденные расходы? Хотя вряд ли у Воронова было что-то непредвиденное.

Я смотрела в потолок, полностью расслабившись. У меня сейчас не осталось сил на сопротивление, на ярость и на попытки освободиться. И я не хотела их тратить. Они мне точно пригодятся. Я решила успокоиться и принять ситуацию. Если я до сих пор жива — значит, нужна им именно живой. Не им — ЕМУ. Этому холодному, ледяному психопату, выкравшему меня прямо у самолета, а возможно, вообще подстроившему весь этот спектакль с конкурсом.