Петля - [37]

— Мне нужно кое-что объяснить, Олег Иванович, после печальных событий последних дней и обсудить некоторые вопросы в наших взаимных интересах, — Марченко намеренно говорил так, чтобы только Полякову было ясно. — Алле… Ты все еще здесь? Олег Иванович? Ты здесь? Алле…

Марченко подождал: слышит его Поляков или линия отключилась? Решив действовать наугад, он продолжал:

— Я думаю, было бы приятно вспомнить прежние времена. Я буду в Сандунах завтра в полдень. Мы могли бы там встретиться.

Марченко снова подождал. Ему казалось, что он слышит дыхание и шум уличного движения на другом конце.

— Я принесу водки и воблы. Приходи!

Снова молчание. Он понял, что ответа не дождется. Но кто его знает, Полякова… Молчит, молчит, а потом возьмет да и придет…

Как всегда кстати, Таня появилась из кухни с вечерним блюдом закуски для хозяина. Генерал приладил тарелку на колене и бросил кусок мяса в пасть охотничьей собаке.

Глава 16

Поляков ковылял вдоль Неглинной улицы, ведущей от проспекта Маркса к Садовому кольцу. Дул обычный для Москвы резкий ветер. Олег Иванович занял позицию через дорогу напротив обшарпанного фасада больницы.

Было без пятнадцати двенадцать. Поляков стоял под оголенными ветвями какого-то дерева, спрятавшись за стволом. Полуразвалившийся фургон загораживал вид налево. Но за рядами припаркованных машин «Волга» и «Лада» к югу по Неглинке все было хорошо видно. Фасады обветшалых зданий дореволюционной постройки вплоть до Лубянской площади виднелись по обеим сторонам.

Он знал точность Марченко и ожидал увидеть генерала в течение следующих десяти — двенадцати минут. Телефонный разговор накануне вечером оставил нехороший осадок. Отставной полковник посчитал странную приветливость своего бывшего товарища попыткой добиться примирения. Марченко говорил в какой-то панибратской манере, предполагавшей, что кое-что осталось еще от их прежней дружбы, несмотря на увольнение Полякова и роль Марченко в этом деле.

Если генерал прибудет в лимузине, размышлял Поляков, значит, есть официальное задание по линии КГБ. Шофер будет обязан доложить, где хозяин был, в какое время прибыл и когда убыл, и, если это окажется возможным, доложить, с кем встречался. Если же Марченко придет пешком, Поляков готов будет поверить в искренность его желания просто поболтать, вспомнить прошедшие времена.

Неглинную заполняли прохожие. На тротуарах покупатели со своими сумками-авоськами и тележками на колесиках отчаянно метались по магазинам с их пустыми витринами, голыми полками, незаполненными холодильниками. Каждый надеялся хоть что-то достать за доступную цену. По улице грохотали грузовики, сжигая горючее и якобы выполняя планы. Но в кузовах, по-видимому, ничего не лежало, ведь лишь некоторые предприятия хоть что-то производили в теперешнем состоянии разрухи.

Поляков первый увидел Марченко за сотню метров. Тот шел пешком со стороны Большого театра. На нем была простецкая кроличья шапка и его обычное длиннополое пальто казенного образца. Олег Иванович крепко затянулся вонючей сигаретой и стоял не шелохнувшись, как тому учили когда-то на тренировках в Управлении. Двигались лишь его глаза, просматривавшие тротуар и дорогу позади Марченко. Но не имело смысла проявлять излишнюю подозрительность, любая запланированная операция по внешнему наблюдению проводилась безукоризненно. Он слышал, как недавно прежний генерал-майор КГБ и политический деятель из высших эшелонов решили прогуляться, поговорить всласть, избегнув прослушивания. Но вскоре выяснилось, что их беседу зафиксировали семьдесят агентов КГБ, находившихся на улицах.

Поравнявшись с Поляковым, генерал свернул направо по замерзшей грязи, мусору и остаткам строительного хлама, сваленного вдоль улицы. Огромные клубы пара, вырывавшегося из здания бани, скрыли генерала. Поляков с трудом пробился сквозь уличный поток, пытаясь не упустить Марченко. Он увидел того у рядов перевернутых ящиков из-под водки, на которых пьяные красномордые старики разложили березовые веники, продавали их по пятьдесят рублей за штуку. Хоть Марченко и был из числа приметных постоянных посетителей Сандунов, старые торговцы вениками не имели представления, кем являлся этот покупатель. Ему оказывали совершенно такое же оплачиваемое почтение, как и любым другим, и генералу нравилась эта анонимность. По своему положению он мог и должен был пользоваться лучшими саунами в элитных заведениях Комитета, но рецидивы его крестьянского воспитания часто брали верх. В молодости Виктор Петрович и его отец, бывало, по субботам приходили к берегам сибирской реки собирать камни для парилки и заготавливать березовые дрова. В течение многих лет они проводили зимние вечера в мужской компании, подтапливая огромную печь с котлом, поливая друг дружку водой, болтая о новостях и прихлебывая самогон.

Поздоровались кивками, Поляков прошел за Марченко в отделанную мрамором обширную прихожую мавританского стиля[11] в здании, построенном еще в дореволюционные времена. Оно было сооружено актерами Малого театра в 1806 году, и единственная перемена на протяжении почти двух столетий состояла лишь в том, что в пятидесятых сюда провели электричество. В деревянной будочке, служившей кассой, сидела бабушка, очень напоминавшая огромную матрешку. Она потребовала два рубля и тридцать копеек, подала Полякову билет и махнула, чтобы он проходил к каменной лестнице.