Петкана - [18]

Когда она отправилась на Святую землю, я понял, что в этой жизни мы с ней уже не свидимся. Один Бог ведает, куда лежит ее путь. И какие муки и подвиги ждут ее на этом пути восхождения ко Господу и постоянного приближения к Нему.

Уезжая, она попросила у меня благословения. Я, недостойный, смутился тогда. Так же, как стыжусь и теперь, рассказывая об этой дивной и чистой душе. Дай Боже, чтобы все, о чем я поведал, было по воле Твоей. И да простит мне Господь, если я в чем согрешил при этом.

Она же, преподобная Параскева, пусть помолится обо мне, грешном.

ПАСТУХ ИЗ ОКРЕСТНОСТЕЙ ЦАРЬГРАДА

Отец мой был пастухом. И все свои знания об овцах передал мне. А когда пришло время — передал мне и стадо.

Дни я проводил на пастбище, ночи — в нашей хижине на опушке леса. Я был женат. У нас были дети. Жена заботилась о детях, а я — об овцах.

Овцы мои были довольны своей жизнью. Они всегда вовремя получали пищу и воду. Я стриг их, когда подходил срок. Давал им соль. Оберегал от диких зверей. Особо заботился о тех, что понесли, и всегда знал, когда какая из них принесет ягнят.

Я был привязан к моему стаду. И они ко мне — тоже. Ведь я знал их всех. Всех — поименно. Имена им я давал сам. Белянка. Хромоножка. Ленивица. Красотка. Розочка. Каждая из них оправдывала свое имя.

Я всегда разговаривал с ними. Как с людьми. Человеку нужно с кем-то поговорить, чтобы скоротать время. Да и что мне еще было делать? Целый день лежать на траве и смотреть в небо? Следить за тем, как порхают по кустам птахи? Играть на свирели? Срывать травинки? Во всем этом есть свое удовольствие. Но рано или поздно это наскучит.

Я рассказывал овцам об одной девушке, которая своим взглядом лишила мою душу покоя. А смехом своим — покорила мое сердце.

Когда же девушка эта стала моей женой, я стал описывать им нашу хижину и счастливые ночи под ее кровом. Расскажи я об этом другим пастухам, они бы посмеялись надо мной и потом не давали бы мне проходу. А овцы слушали молча и щипали траву. Они знали всё и о моих детях. Сын мой, говорил я, когда вырастет, тоже будет пастухом. Я рассказывал овцам про моих товарищей и про торговцев мясом и шерстью. Про императора Никифора Фоку, которого мы сперва встречали как спасителя Отечества, а потом изгнали за его злодеяния. И о царице Феофано, которая подбила его на злые дела. Рассказывал о волках. О холодных ветрах и граде, уничтожающем посевы. Обо всем, что взбредет на ум.

Овцы слушали. Они верили мне. И хотя для жизни им было вполне достаточно воды и пищи, в моих историях они тоже не видели ничего дурного.

Я также был доволен своей жизнью и в чем-то походил на собственных овец. Тогда-то и повстречалась мне эта странная девушка.

Алела заря. Овцы уже проснулись, а значит, и мне было не до сна. Мы с ними вышли на сонное еще поле. И тут я увидел ее. Тонкий силуэт на фоне рассветного неба с воздетыми ввысь руками. Она стояла на коленях. «Привидение!» — подумал я. И вся утроба моя сжалась от страха. Однако овцы были на диво спокойны, а уж они-то всегда первые почуют опасность. Это меня ободрило. И, осмелев, я двинулся дальше, чтобы посмотреть, что же это за создание.

То была девушка. Красивая девушка в скромной синей одежде, которая молилась Богу.

Я отошел в сторону, чтобы не мешать ее молитве. Овцы мои тоже притихли.

Потом, после того как уже взошло солнце, она поднялась с колен и направилась в сторону города. Когда она проходила мимо меня, я счел нужным ее предостеречь: «Нехорошо молодой девушке одной гулять ночью в полях. Здесь можно кого угодно встретить. И диких зверей, и злых людей. Будь осторожна!»

А что же она? Посмотрела на меня ласково, словно поблагодарила за заботу, и сказала: «Подобно тому как ты стережешь своих овец, так и меня хранит от всякого зла мой Пастырь. Я иду туда, куда Он меня позовет. И поэтому ничего не боюсь». Она сказала это мягко и серьезно, словно открывая мне некую тайну, стараясь не обидеть меня.

Затем она рассказала мне притчу о другом пастухе. О пастыре из земли Галилейской. Как он потерял одну из своих овец и сильно скорбел о ней. Как искал ее повсюду, а когда овца наконец нашлась, радости его не было предела. Он обнял свою заблудшую овечку и окружил ее еще большей любовью и заботой, чем прежде. «Так и человек, — говорила эта девушка, — если совершил грех, то лучше ему скорее покаяться. И тогда Пастырь наш примет его с еще большей любовью».

Я понял, что она говорит о Иисусе. И подумал, что это, должно быть, та самая девушка, молва о которой докатилась уже и до наших убогих хижин и загонов. Люди рассказывали о ее красоте и доброте. О ее горячей любви к Богу. И о том, что каждую свою притчу она завершала хвалою во имя Г оспода.

После я не раз встречал ее в лугах. Она молилась, стоя на коленях, воздев руки к небу и устремив к нему свой взгляд, полный любви. Или же неподвижно лежала на влажной траве. Но не спала. В глазах же ее блестели слезы. Я тогда заворачивал и отгонял своих овец, чтобы они не потревожили ее покой.

Останавливал и других пастухов, чтобы они не помешали ее беседе с Ангелами небесными. Вы спрашиваете, откуда я знаю, что она разговаривала именно с Ангелами? А с кем же еще? Она ведь и сама была одним из них. Потом, когда она перестала приходить, я часто вспоминал ее. Припоминал ее речи. И, как мог, пересказывал их дома жене и детям. А еще чаще — овцам, коротая с ними долгие часы. Говорили, будто она исчезла совсем. И никто не знал, куда. Не мог этого знать и я. Но чувствовал, что она ушла туда, где так же привольно, как и у нас в лугах. Где одна лишь необъятная ширь до самого небосклона. Так что ничто не стоит на пути ни взору, ни мыслям.