Петербургские женщины XVIII века - [23]
Свита императрицы
24 января 1722 года Петр I создает «Табель о рангах» для женских придворных чинов по примеру немецкого и французского дворов. В него должны были входить:
— обер-гофмейстерины;
— жены действительных тайных советников — II класс;
— действительные статс-дамы;
— действительные камер-девицы — IV класс, равный рангу жен президентов коллегий;
— гоф-дамы — V класс, равный женам бригадиров (не получил значительного распространения);
— гоф-девицы — VI класс, равный женам полковников (не получил значительного распространения);
— камер-девицы.
Однако эта Табель о рангах строго никогда не соблюдалась. Большинство званий присваивалось лишь номинально, их обладательницы числились «в отпуску».
Так, например, статс-дамой Екатерины была Матрена Монс, сестра Виллима Монса и Анны Монс (Анны-Маргреты фон Монсон), бывшей любовницы Петра I. Однако Матрена вскоре стала супругой московского губернатора генерала Федора Николаевича Балка и появлялась при дворе лишь по случаю.
Собственно свиту Екатерины составляли четыре камер-юнкера и четыре фрейлины (от нем. фройляйн (Fraulein) — барышня). Хотя в более поздние времена фрейлины не могли быть замужними; выйдя замуж, они покидали двор, но при Петре I этого правила еще не существовало. Камер-юнкеры были обязаны следить за состоянием сел и деревень, пожалованных государыне ее супругом, а также монастырей, находившихся под особым покровительством императрицы. Они рассылали по имениям ревизоров, совершали покупки и продажи земель, принимали на службу в ведомство государыни, разбирали споры между управляющими или между монахинями и настоятельницами в монастырях, назначали жалованье, награды и «вспомоществование», т. е. материальную помощь, заведовали устройством празднеств и гуляний, вели закупку тканей или их отделку у заграничных поставщиков.
Среди фрейлин особо выделялась камер-фрау, заведовавшая женским гардеробом высочайших особ во дворце и прислуживавшая им при одевании. По распоряжению Петра, камер-фрау подыскивалась «из немок», так как они были хорошо знакомы с европейским женским платьем. Тем не менее камер-фрау Екатерины была не немка, а «русская шотландка» Мария Даниловна Гамильтон, дочь Виллема (Уильяма) Гамильтона, двоюродного брата Евдокии Григорьевны (Мэри) Гамильтон, жены Артамона Матвеева. Судьба Марии была трагична. Влюбившись в царского денщика Ивана Михайловича Орлова, она несколько раз беременела от него и вызывала у себя выкидыш либо убивала новорожденных детей. Когда дело раскрылось, Петр приговорил Марию за детоубийство к смертной казни: «Девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию. А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала, не ведал — о чем она, девка, с розыску показала имянно».
Ходили слухи, что царь поступил так из ревности, ибо Гамильтон была одно время и его любовницей, впрочем, такие слухи ходили практически обо всех фрейлинах Екатерины. Современники писали, что: «Когда топор сделал свое дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствовавшим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии, перекрестился и удалился». Другая легенда утверждала, что голову Марии Гамильтон не выбросили, а заспиртовали и поместили в кунсткамере вместе с головой Вильяма Монса.
Другим фрейлинам Екатерины повезло больше — они не были ни обезглавлены, ни заспиртованы. Хотя умереть в почете и уважении довелось лишь одной из них.
Графиня Анна Гавриловна (Гаврииловна) Головкина была, по словам Берхгольца, «она из самых приятных и образованных дам в России. Она говорит в совершенстве по-немецки и очень хорошо по-французски, принадлежит здесь также к искуснейшим танцовщицам и, кажется, очень веселого характера. Но лицо ее так сильно испорчено оспою, что она не может называться хорошенькою; сложена она, впрочем, прекрасно».
В 1723 году Петр и Екатерина выдали Анну Гавриловну за генерал-прокурора Сената графа Павла Ягужинского, в 1725 году ей присвоили звание статс-дамы. Она благополучно пережила Петра и Екатерину и пострадала уже при Елизавете Петровне, когда, выйдя замуж во второй раз за канцлера Бестужева-Рюмина, оказалась замешана в дворцовом заговоре. Ей отрезали язык и сослали в Сибирь.
Варвара Михайловна Арсеньева, свояченица Александра Меншикова (сестра его жены), также попала в опалу вместе со своим покровителем Меншиковым только после смерти Петра. 22 мая 1727 года, при обручении своей племянницы Марии Меншиковой с императором Петром II, она была пожалована в обер-гофмейстерины двора царской невесты с ежегодным окладом в 2000 рублей. Кроме того, она получила в подарок несколько деревень. Однако свадьба расстроилась, и в сентябре того же года Меншикова, вышедшего из фавора государя, отправили с семьей в ссылку. Варвара поехала с ним. Но поскольку царедворцы опасались предприимчивой и энергичной женщины, то ее забрали из семьи и насильно постригли в монахини. Варвара писала к царевнам Екатерине и Прасковье Ивановнам, к княгине Татьяне Кирилловне Голицыной и прочим влиятельным дамам того времени, слала им подарки — но все было напрасно. Через год после своего насильственного пострига она скончалась.
