Петербургские хроники - [18]

Случайно купил в «Академкниге» на Литейном книгу Александра Михайловича Левидова «Автор — образ — читатель», о которой много слышал и которую давно хотел прочитать. И вот с жадностью читаю.

Понял главное. Как высказанная мысль уже является ложью против замысла, так и образ, который держит в голове писатель, не всегда ложится на бумагу без потерь. А с бумаги — вереницей букв и знаков препинания — он должен проникнуть в голову читателя, разбудить мысли и чувства, стать зримым. Сложная цепочка.

Нет конечной продукции — сплошные литературные заготовки и мелко-юмористические поделки.

У Стругацких герой цитирует: «Только тот достигнет цели, кто не знает слова страх…»

В вагончик зашел маленький верткий водитель «камаза»-самосвала. Недавно демобилизовался, служил на Северном флоте на подлодках. Машина намыта, разукрашена. Желтые противотуманные фары, надпись на кабине: SU, Leningrad-Gatchina. Никелированные цепи держат брызговики, блестящие защитные решетки на подфарниках, утяжеленный наварной бампер — танк можно таранить. Над кабиной две антенны, сверкают горны клаксона. Не сразу и разберешь, какой марки машина. И сам водитель — маленький, но ладный. Джинсы в обтяжку, ушитая по фигуре курточка, сапоги с подворотом голенищ. Они с машиной — одно целое. Видно, что он ее любит.

Давно заметил, что водители маленького роста стараются выбрать себе в подруги машину покрупнее и помощнее. И любят катать в них девушек.

Разговорились.

— Ты где служил на Северном? — спрашиваю.

— В Вайенге.

— А на каких лодках?

— Ха, — улыбается. — На экспериментальном проекте «Золотая рыбка». Слышали?

— Нет. А что это такое? Сколько у нее контейнеров?

— Ха! Такая, дядя, лодка, что американцы за нами охотились. Пусть бочку на нас не катят: у нас есть, чем ответить. Пару кнопок нажать — и от Америки пепел останется. Они и пукнуть со страха не успеют.

— У них тоже есть.

— Ха! Таких нету. У них кишка тонка — они о чем-то подумают, а мы это уже высрали, дальше идем… Мне бы путевочку отметить — на техосмотр еду.

13 апреля 1983 г.

Получил 13-ю зарплату. Вокруг все пьют — я читаю и пишу. Делаю некоторые выводы.

Надо учиться давать события, явления и пейзаж не от автора, а по впечатлениям героев. Так экономичнее. Можно показать, что воспринимается героем и как воспринимается. Следовательно, виднее и сам герой.

Толстой говорил: верное средство быть скучным — всё договаривать до конца.

Положительно-реальный образ не должен быть положительно-идеальным.

25 апреля 1984 г. Гатчина. Дежурю в гараже.

Вчера был в Доме писателя, в Клубе молодых литераторов. После собрания зашли с компанией в тамошний ресторанчик с Шереметевским девизом на витраже «Бог хранит все» — выпить кофе и поболтать. Неожиданно из табачного дыма возник Александр Житинский и хлопнул меня по плечу: «Дмитрий! Здравствуй!» Я расцвел душой. Пригласили его за наш столик. Он был навеселе. Стал жаловаться и корить себя: «Какой я пьяный! Как скотина пьяный!» и между делом говорить о литературе. Называл меня своим последователем — к моей радости и гордости. Мы заказали бутылку сухого и распили ее. Я лишь пригубил.

А. Ж. сказал, что не пил полтора месяца и вот сорвался. И пьет уже по инерции.

— Но! — поднял палец. — Всего второй день! Да! Второй день, скотина, только и пью!

Хлопнул фужер вина и купеческим жестом швырнул свой галстук в зал. Тот упал на стул к соседям, где сидел какой-то литератор, убранный под маститого — седые волосы, кожаный пиджак, джинсы — с молоденькой девушкой. Литератор покосился на галстук, на наш столик и ничего не сказал. А. Ж. бодро поводил плечами. Бывший спортсмен — в молодости бегал стометровку за 11 секунд и прыгал в высоту. На сколько метров и сантиметров, не знаю.

Внезапно А. Ж. загрустил и стал говорить, что ему надо вызвать такси и ехать сдаваться теще.

Про литературу А. Ж. сказал примерно следующее: во-первых, почему я не несу ему вторую повесть? Ведь мы же договаривались?.. Я ее написал? Я сказал, что после второй перепечатки принесу.

Далее. В литературе могут быть кумиры, но на определенном этапе своего творчества на них надо плевать. Посылать их подальше и писать без оглядки. Он надеется, что я, «его последователь», со временем пошлю и его, А. Ж. Я сказал, что пока не могу ни плюнуть на него, ни послать подальше. Но коль он советует, со временем так, наверное, и поступлю.

Хороший текст, сказал А. Ж. И продолжил: иными словами, нечего стоять, задрав голову у пьедестала, надо забираться на него и сталкивать памятник, вставать самому. В литературе — только так.

С обидой сказал, что его не печатали восемь лет. Думаю, по этой причине он не ответил на приветствие Вольта Суслова, который давно заведует секцией молодых литераторов в Союзе писателей.

Сказал, что продолжение его романа «Потерянный дом» идет со скрипом. Вряд ли напечатают. По крайней мере, сейчас. Но он пишет. Недоволен фильмом по своей повести «Снюсь».

С Виктором Конецким общается мало, эпизодически. Это потому, что достиг уровня В. В., и ему уже не так интересно. Раньше он заглядывал ему в рот. Но всё равно его любит.

Конецкий учил А. Ж. режиму писательской выпивки. Например: 3–2–3. То есть: три месяца работа — два месяца выпивка — три месяца работа… А. Ж. сказал, что так не может. Пьет реже и менее продолжительно.