Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - [91]

Анализ состояния коммерции в Санкт-Петербурге был бы неполным без оценки технического уровня городской торговли: какова была степень её модернизации, использовались ли новейшие методы банковского и финансового дела и делопроизводства, каков был прогноз стабильности? Подобная оценка должна проводиться в контексте XVIII в., и выводы следует делать с учётом исторического фона. Для исследования вопроса о качестве деловой жизни российской столицы уместным будет привлечь некоторые замечания о петербургской торговле, высказанные ранее другими авторами и заслуживающие внимания.

Прежде всего надо отметить, что вряд ли купцы – как русские, так и выходцы из других стран – уже в начале правления Екатерины пользовались единой системой мер и весов. Инструкции предписывали полицейским только следить, чтобы меры и веса применялись без обмана, а вовсе не обеспечивать их единообразие. Однако ещё до середины царствования это единообразие было введено. В начале 1780 г. в ответ на сенатский запрос городской магистрат докладывал, что все предприятия, торгующие сходными товарами, используют одни и те же меры и веса; следовательно, система уже была полностью стандартизирована. А раз Сенату понадобилось задать этот вопрос, значит, единообразие было достигнуто недавно[553]. Словом, стандартизация мер и весов – эта важная предпосылка развития современной торговли – была осуществлена в царствование Екатерины.

Второй предпосылкой является эффективное вложение капитала. Этот аспект коммерческой деятельности был развит недостаточно, особенно среди местных российских купцов. Иностранные наблюдатели сообщали, что среди русских не замечалось большой склонности к инвестированию. Конечно, некоторые использовали свои доходы для этих целей, но подавляющее большинство проявляло мало интереса к широкомасштабным капиталовложениям. Один из более ранних комментаторов XVIII в. полагал, что русские обычно закапывают деньги в землю, потому что не доверяют окружающим, а потом умирают, так и не открыв, где лежат их капиталы, «так что считается, что в России больше денег под землей, чем на её поверхности»[554]. Гораздо более правдоподобное объяснение того, почему русские сомневались, стоит ли вкладывать деньги, состоит в том, что их страшила угроза лишиться своих средств из-за неразумного вложения или из-за превратностей судьбы.

Кроме того, в России трудно было добывать кредиты. Хотя в 1754 г., как уже говорилось в этой главе, в Петербурге был учрежден Коммерческий банк, чтобы ссужать деньгами купцов, ведущих дела в портовом городе, его фонды скоро иссякли. В 1782 г., так и не реализовав свой потенциал, он был слит с Государственным дворянским банком и утратил уникальность как специальный банк для купечества. Многие же из тех коммерсантов, которые успели взять ссуды в Коммерческом банке, пока там были деньги, не смогли расплатиться в срок. Как и следовало ожидать в подобных случаях, их имущество продавалось с публичных торгов в возмещение банковского долга. При малом капитале, предназначенном для выдачи ссуд, не имело большого значения, что ссудный процент в начале царствования Екатерины был снижен до 6 %.

Ещё одно государственное учреждение, Сиротский дом, выдавало в этот период крупные ссуды. Это учреждение, не столь строгое, как государственные банки, давало деньги в долг дворянам и купцам, русским и иностранцам. Поручительство было обязательным, а условия ссуды требовали выплаты 1000 руб. в год плюс проценты[555]. И даже когда процентная ставка была низкой, такое быстрое погашение основной суммы долга часто оказывалось невозможным.

Многие заёмщики были вынуждены просить отсрочки выплат на несколько месяцев. Некоторые частные банкиры в Петербурге, обычно иностранцы, тоже давали крупные суммы в долг, а ростовщиков, ссужающих мелкие суммы, легко было найти в любой части города. Процентная ставка у частных банкиров была выше – они брали целых 10 % в месяц[556]. Поэтому русских купцов в Петербурге едва ли стоило винить за то, что они не желали брать крупные займы для финансирования деловых начинаний, всегда подразумевающих известный риск.

Помимо уже рассмотренных мер власти мало делали для того, чтобы создать источники кредитования или поощрить рост капиталовложений в коммерцию. Коммерческий банк организовали по настоянию купечества, а Императорский ссудный банк – по инициативе Екатерины, но в целом государство не проводило сколько-нибудь последовательной политики, благодаря которой купцы получали бы доступ к денежным средствам. Впрочем, от случая к случаю правительство откликалось на личные прошения и жаловало купцам монополии или суммы на начальные основные расходы. В 1763 г. государство выделило фонды на восстановление сгоревшего здания рынка на 5-й линии Васильевского острова. Это бедствие затронуло почти сотню купцов, которые вызвались через десять лет выплатить серебром беспроцентное казенное пожалование в размере 80 тыс. медных рублей. Их план был одобрен Сенатом и позволил купцам быстро восстановить торговые помещения[557]. Если речь зашла об удачных начинаниях, то отметим, что информация о коммерческой деятельности была в целом поставлена хорошо. Как указывалось ранее, газеты регулярно публиковали объявления и новости о прибытии торговых караванов из внутренних областей.