Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - [123]
Сравнительно мало крестьян навсегда оседало в столице в первый же приезд. Они сохраняли сильные связи со своей деревней; паспорта, позволявшие покинуть поместье или деревню, обычно действовали один сезон или год. Помещики опасались, как бы слишком большая свобода не заставила крепостных совершенно забыть об обязанности платить оброк. Государственным крестьянам тоже не давали забыть об уплате подушной подати, заставляя периодически возвращаться в деревню для продления паспортов. По этим причинам многие крестьяне становились сезонными обитателями города – жили там, пока хватало работы и пока заработки были высоки, и возвращались в деревню на оставшиеся месяцы года. Как правило, в весенние и летние месяцы отходники трудились в городе, а на зиму уходили в деревню. Однако некоторые поступали наоборот, всё лето работая на земле, а зиму проводя на заработках в городе, обычно в качестве извозчиков. Со временем эти люди привыкали к столице, обрастали связями, всё больше их прекращало свои регулярные походы на родину и становилось оседлыми петербуржцами.
Не все крестьяне получали и сохраняли свое жительство в столице законным образом. Многие попросту сбегали от помещиков, а другие, прожив по паспорту сезон, год или несколько лет, просрочивали его и с тех пор находились в городе нелегально. Судя по всему, некоторые пытались перебраться в город незаконно, так как власти одно за другим издавали распоряжения ловить таких приезжих[745]. А если одинаковые указы издавались из года в год, значит, начальство, наверное, не достигало больших успехов в попытках сократить число беспаспортных жителей.
Ускоренному росту столицы способствовали положительные сдвиги в хозяйстве внутренних областей России: увеличение денежной массы в экономике, отмена внутренних таможен, усиление опоры на товарное хозяйство вместо простого натурального, рост промышленной активности, развитие транспортной сети, некоторый излишек сельскохозяйственной продукции и наличие потенциальной рабочей силы. Эти взаимосвязанные сдвиги в экономике страны помогают раскрыть тесную связь между экономикой в целом, социальными переменами и ростом городов.
Наконец, последнее объяснение причин быстрого роста Санкт-Петербурга вытекает из взаимодействия всех вышеназванных факторов. Заметный рост численности любого из секторов городского населения – военных, гражданской бюрократии, крестьян, ищущих лучшей жизни, купцов в погоне за наживой, мастеровых, занятых своим ремеслом, и т. д. – вызывал численное приращение в одном или большем числе других секторов. Конечно, население росло неравномерно. И всё же между разными сферами экономики должна была существовать определённая пропорциональность. Например, рост чиновничества приводил к увеличению числа торговцев, снабжавших их едой и одеждой, ремесленников, делающих мебель, рабочих, строящих жильё, и т. п. Этот эффект снежного кома, который невозможно проследить в деталях, выработался не по указу правительства, а по законам спроса и предложения. Как заметил Фернан Бродель, город бывает «больше, чем сумма его частей; он выступает как экономический множитель, как некий „трансформатор“»[746]. Французский мыслитель Александр Лемэтр, творивший столетием раньше екатерининской эпохи, в своем труде «Метрополитэ» задается вопросом, что происходит, когда столица государства является не только местопребыванием властей, но и центром экономической мощи и учёности. «Если эти три части собрать воедино», то масштаб и величие принесут полезные плоды для развития столицы: они обеспечат как расширение её сферы влияния – ведь «добрый порядок, великолепие, богатство, торговля и слава» привлекут иноземцев, так и невероятный рост, усиленный и разнообразный спрос, заставляющий всё новых ремесленников селиться там и требующий всё больших вложений капитала[747].
Влияние Петербурга на Россию
Употреблял ли сам Пётр Великий выражение «окно в Европу» или нет, но концепция Петербурга как окна, из которого Россия смотрит на Европу, вскоре завладела всеобщим воображением. Немаловажно, что в новой столице видели не дверь, дающую свободный доступ неограниченному количеству наружных влияний, обычаев, технологий, идей и вещей, а именно окно – более узкое, затрудняющее доступ наружу, легче поддающееся контролю, таящее в себе меньше риска. Но окно способно преобразить комнату не менее основательно, чем дверь, хотя и по-другому. Санкт-Петербург мог быть признанным окном в Европу, но он имел гораздо большее значение, чем просто посредник, через которого западные обычаи проникали в Россию. Город приобрёл своё собственное значение, выработал свою собственную идентичность и в конце концов по-своему сформировал жизнь России. Это заметнее всего в сфере политики и управления, в категориях которой принято говорить о двух столетиях после петровского царствования как о «петербургском периоде» в истории России, или «имперском периоде». Столица особенно явно доминировала в политической и административной жизни страны в XIX в., потому что тогда вся власть, исходящая от монарха, передавалась к империи через посредство многоступенчатой системы канцелярий и министерств, размещённых здесь.
