Петербург. Путеводитель «Афиши» - [8]
Дальше в сторону аллеи - памятник Петру работы Михаила Шемякина, установленный в 1991 году. Скульптура в духе ар деко стилизована под восковую персону, выполненную по смерти императора. Поначалу памятник, порывавший с восходившей еще к екатерининскому времени и продолженной во времена Сталина традицией героико-романтического изображения основателя города, вызывал у многих недовольство. Сейчас к скульптуре привыкли, всякий норовит потрогать гротескно длинные кисти или сфотографироваться на коленях у императора. Меж тем расположенная за спиной монумента лужайка, называющаяся Плясовая площадь, напоминает, что при жизни монарх такой фамильярности не спустил бы. При Петре на площади был вкопан столб, к которому приковывали провинившихся солдат, заставляя их часами стоять на воткнутых в землю острых спицах. С юга площадь замыкает двухэтажная офицерская гауптвахта, выстроенная в начале xx века в духе екатерининского классицизма.
Дальше в сторону собора, направо за оградой, - Комендантское кладбище, где с петровских времен хоронили комендантов крепости вне зависимости от их вероисповедания. Всего на этом почетном месте (у алтарной стены Петропавловского собора, рядом с императорскими могилами) девятнадцать захоронений. Первым, в присутствии Петра, предали земле тело Романа Брюса, шотландца, возглавлявшего крепость с 1704 по 1720 год. Со времен Александра I на пост коменданта пожизненно назначали заслуженных генералов, инвалидов на покое. Скажем, покоящийся на кладбище генерал Сукин лишился ноги под Фридляндом, Скобелев потерял три пальца правой руки в войне со шведами, а левой - в битве с поляками, Крыжановский был ранен и контужен под Лейпцигом (похоронен, согласно завещанию, в мундире, "крепко пришитом к нему неприятельскими пулями и ядрами"), Набоков (двоюродный дед писателя) получил французскую пулю в голову, а Майдель был изувечен горцами.
Петропавловский собор
Со стороны Комендантского кладбища Петропавловский собор выглядит как двухмачтовый корабль, готовящийся отплыть на запад. С 1703 года здесь стояла одноименная деревянная церковь, каменную заложили в 1712-м. При Петре успели возвести колокольню со шпилем, стены и крышу самого собора. Но отделан внутри и освящен он был уже после смерти императора, в 1733 году. Архитектор Доменико Трезини использовал в качестве прототипов римские барочные церкви и протестантские храмы Прибалтики. От Италии - декор, из Прибалтики - планировочное и пространственное решение: колокольня со шпилем, пристроенная к основному объему. Собор и сейчас - самое высокое здание Петербурга: высота его шпиля 122,5 метра. Флюгер в виде ангела, ухватившегося одной рукой за крест, другую же простирающего вперед и вверх, венчает шпиль и представляет наряду с корабликом Адмиралтейства и Медным всадником одну из главных городских эмблем. На колокольне установлен карильон - специальный инструмент для игры на колоколах, и на Соборной площади устраивают колокольные концерты. Часы-куранты в полдень и полночь отзванивают государственный гимн.
В отличие от прежних русских храмов, Петропавловский собор имеет внутри форму огромного, вытянутого с запада на восток на 61 метр зала. Мощные пилоны членят помещение на три одинаковых по высоте (15 м) коридора-нефа. Через огромные стекла - по три с каждой стороны - в солнечные дни в собор льется поток света. По вечерам и в ненастье интерьер освещают пять вполне светских люстр из хрусталя, синего стекла и позолоченной бронзы. Оформление по-протестантски сдержанно, кирпич стен расписан под мрамор. Под сводами - восемнадцать картин на евангельские сюжеты, написанных специально для собора в 1728-1731 годах Андреем Матвеевым (главным портретистом Петра), Игнатьевым и Георгом Гзелем. И картины (раньше в православных храмах их не водилось), и обилие света, и, наконец, сам характер церковного зала близки лютеранским церквям Северной Европы.
Католическое влияние чувствуется в барочном иконостасе работы украинского архитектора Ивана Зарудного. Сооружение высотой в 30 метров не помещается в основном объеме собора, и верхняя его часть уходит в подкупольное пространство. Отдельные части иконостаса вырезаны из липы и мореного дуба московскими резчиками. В соборе они монтировались, покрывались гипсом, рыбьим клеем, позолотой. Собрали все только в 1726 году. Колоссальной величины арка царских врат, круглые скульптуры, эффектная арка, похожая на беседку, - все это абсолютно не похоже на русские иконостасы и напоминает скорее соборы Мюнхена и Праги. Всего здесь 43 иконы московской школы. Две большие иконы по обе стороны царских врат изображают Богоматерь с Младенцем (по преданию, имеющую портретное сходство с Екатериной I) и Иисуса в патриаршей тиаре и одежде московских царей. Икону с апостолом Петром, расположенную над надгробием императора, окружают четыре малые иконы с изображением князей-святых: Борис, Глеб, Александр Невский, царевич Дмитрий. Перед иконостасом находятся кафедра (на ней вырезаны фигуры титульных святых собора - апостолов Петра и Павла) и царское место - возвышение, на котором стояли во время службы императоры.
Путеводитель знакомит читателя с Петербургом Достоевского: историческими районами города, где с 1837-го по 1881 го ды жил писатель и где проживали герои почти всех его романов. Путеводитель состоит из 5 маршрутов, каждый из которых рассчитан на 2-3-часовую пешеходную экскурсию.
«Серебряный век» стал для России временем нерешительных мужчин и роковых женщин. Ослабление воли правящего класса предреволюционной России привело к тому, что без всякого официально провозглашенного равноправия «русские амазонки» принимали все большее участие в политике и экономике, управляли мужчинами, а не подчинялись им. Героини этой книги сейчас практически забыты, но каждая в свое время была известна и сыграла в жизни России роковую роль.
Петербург и Москва – два российских мегаполиса, бывшая и нынешняя столицы, соревнование между которыми не прекращается никогда. Книга посвящена описанию петербургской «самости», того, что делает жителей города непохожими ни на москвичей, ни на провинциалов. Действия книги охватывают век между 1912-м и 2012-м годами: между городом Александра Блока, Павла Милюкова и Тамары Карсавиной и местом, где живут Василий Кичеджи, Роман Широков и Сергей Шнуров. От акмеистов до хипстеров: обычаи, персонажи, трагедии и комедии города «славы и беды».
В книге 22 очерка о таинственных обстоятельствах ухода из жизни знаменитых в истории России государственных деятелей и людей литературы и искусства: Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Радищева, Петра Чайковского, Александра Блока, Саввы Морозова, Максима Горького, Владимира Ленина, Петра Врангеля, Сергея Кирова, Иосифа Сталина и других. События в книге охватывают период с 1584 по 1953 гг. Работа неакадемическая, в ней нет научного аппарата. Но автор старался по возможности учесть все важнейшие источники, принять во внимание различные, часто противоположные точки зрения.
Книга посвящена Ленинграду 1940–1960-х годов. Впервые сделана попытка собрать все источники — около сотни интервью очевидцев, судебные протоколы, воспоминания, разбросанные в Интернете. Неформатный Ленинград — город вольных поэтов и живописцев, политических смутьянов, модников и модниц, чудаков и эрудитов, опальных профессоров и подпольных дельцов. Город, неизвестный широкому читателю, даже петербуржцу.Для широкого круга читателей.
Эта книга – объективный и взвешенный взгляд на неоднозначную фигуру Лаврентия Павловича Берии, человека по-своему выдающегося, но исключительно неприятного, сделавшего Грузию процветающей республикой, возглавлявшего атомный проект, и в то же время приказавшего запытать тысячи невинных заключенных. В основе книги – большое количество неопубликованных документов грузинского НКВД-КГБ и ЦК компартии Грузии; десятки интервью исследователей и очевидцев событий, в том числе и тех, кто лично знал Берию. А также любопытные интригующие детали биографии Берии, на которые обычно не обращали внимания историки.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.