Петербург - [8]

Начавшееся, позже намеченного, застолье быстро наверстывало потраченное на сушку и переодевание время. Было шумно и многолюдно. Пришлось опять выступать с байками о непобедимом Корнелиусе. Обратил внимание, что многому начинаю уже верить сам. Вот и славно, не оговорюсь случайно.

Дальше все было как обычно. Даже осторожные вопросы о нововведениях, занявшие умы прогрессивной части холмогорцев, после того как выпитое вытеснило из их голов осторожность — были обычны и ожидаемы. Скучно. Хочу в Вавчуг.

Наконец, Афанасий пригласил меня на аудиенцию. Привел с собой флотских, представил. Вежливо раскланивались и плели кружево здравиц. Наконец перешли к делу.

Как и следовало ожидать, школу архиепископ курировал особо. По крайней мере он мог рассказать практически о каждом чихе, прозвучавшим в ее стенах. И преподавали в ней не только поморы сошедшие на берег с моих птиц и апостолов, но и иностранцы, первым из которых архиепископ отловил английского капитан-командора Джона Бекгама, пригнавшего в Архангельск яхту подаренную Петру английским королем.

Группу юнг архиепископ также набрал, догадавшись, о ком пойдет речь, из моего письма. Представляю, какие крутились интриги для пропихивания своих отпрысков в этот коллектив.

Уяснив обстановку, и вполне ей удовлетворившись — озвучил планы работы школы, и в частности царевича, на это лето. Раздал листки с расписанием мероприятий. Поспорили с архиепископом о необходимости вывезти юнг на апостолах и птицах в Белое море. Поругались. Помирились. Пригласили на собрание Алексея, которому все равно уже пора было на боковую.

Алексей присоединился к нашей стайке морских волков, отягощенной духовным медведем, со странной робостью. Вроде, он знал, зачем мы идем в Холмогоры. Но вот дошло дело до начала учебы, и в царевиче проснулся девятилетка, высматривающий мамину юбку. Кстати сказать, мать его, Евдокия Федоровна, уже скоро год как подстрижена в Суздальско-Печорский монастырь — так что Алексею стоит присмотреться, для этих целей, к камзолу грека Яна.

Внушение царевичу особых проблем не вызвало. Мог бы сделать его сам и много раньше, но уступил эту роль архиепископу из политических соображений. Да и просто у Афанасия солиднее получилось. И божий промысел присутствовал.

Ну а тема внушения была очевидна. Слушаться старших, как государь велел, не драть нос перед юнгами — они ведь его будущие морские офицеры, а с флотом будущему государю надо дружить, впрочем, как и с армией. Но и спуску не давать, так как назначаем его капралом над юнгами.

Одним словом, надавали противоречивых напутствий и отправили спать. После чего сидели до глубокой ночи, строя и отстаивая планы. Прервала наш затянувшийся и, если честно, забуксовавший мозговой штурм хорошо известная мне личность.

Часто и мелко кланяясь в палаты пробралась моя травница — бабка Миланья. Вот кого тот ожидал меньше всего увидеть, так это ее. Оригинально они с Таей отреагировали на мою просьбу тысячелетия назад — обеспечить архиепископу долгую и здоровую жизнь. А кто же теперь мне в Вавчуге лечебные чаи заваривать будет? А у меня ведь ударное лето намечается!

Вгляделся в довольное и даже вроде помолодевшее лицо Афанасия, и подумал, бог с ним, с чаем.

Скороговорку Миланьи разбирал только Афанасий, у меня, за годы отсутствия пропал навык. Но и так все было понятно — соколики засиделись, а отвар остыл и вообще …

Стали прощаться. Моим флотским завтра с утра принимать школу и вносить в нее самодержавный дух, а мне лететь в Вавчуг. Была мысль выйти в ночь, но архиепископ уперся. Ему же хуже — у меня еще несколько идей дозрело, буду пережигать ему свечи — в следующий раз десять раз подумает, прежде чем стоять между одержимым и его игрушками.

А идея всплыла простая — газогенераторы. Пока у меня нет нефти, могу и на газу запустить пробные двигатели. Да и цементировать сталь будет проще, а то цементирование в угле уж очень много времени у нас отнимает. И проблему с опилками и щепой решу, прессуя их в топливные брикеты. А в перспективе так и солому прессовать можно будет, а ее сотни тонн только на моих артелях наберется! Переведу топки на биотопливо, чего зря леса жечь. Вот только вспомнить бы устройство — а то самым ярким воспоминанием на эту тему был эпизод фильма про Штирлица, когда он дровишки в бак газогенератора своего автомобиля подбрасывал. Собственно, бабка и навела на ассоциацию с разведчиком, майором Исаевым. Ночка предстоит интересная.

Утром дождь кончился. С постели меня буквально стаскивали — видимо некому было порекомендовать пригласить для этой цели два капральства семеновских будильников.

Зато вышли в Вавчуг спозаранку, отстояв только положенную заутреню и отдав должное церемонии прощания. Можно подумать, меня еще на пару лет провожают. Не дождетесь! Теперь в Холмогорах буду частым гостем.

Весла плеснули Двинской водой, разгоняя струг, на который перегрузили наши вещи, в том числе и особо ценные, в сторону Вавчуга. Форштевень струга закрутил усы, разбежавшиеся от него чередой волн, и довольно зажурчал. К обеду будем дома.

Спустился под палубу, поговорить с Ермолаем. Надо бы еще извиниться, что весь поход сидел за бумагами и уделял ему слишком мало времени. А вот за натравливание на него царевича — извиняться не буду, в конце концов, он защитник веры, а значит должны быть и нападающие. Выходит, это ему мне надо спасибо говорить, за предоставленные испытания. Но, только скатившись по трапу, точнее по бревну с зарубками, которое тут его заменяет, понял, что благодарности от Ермолая не дождусь. Интересно что его больше расстраивает, мое невнимание к выздоравливающему, отсутствие привычных бесед или масса новых эскизов, которые прошли мимо него. Оказалось, второе и третье. А на первое Ермолай плевал, со всем положенным ему по сану смирением. Ладно. Прямо сейчас и наверстаем. Его мнение по нескольким вопросам меня сильно интересует. Но строить храм и на канонерке не дам! Просто негде.