Уже неделя, как наша лодочная эскадра покинула узкую и мелкую Сухонь, пробираясь теперь по Северной Двине. Стал лучше понимать купцов, для которых реки России были основными дорогами. Теперь знаю точно, что проблемы с дорогами в России появились много раньше, чем сами дороги. По крайней мере Сухонь, являясь одной из столбовых дорог на север, предстала не в лучшем виде. Были времена, когда команды шли по пояс в ледяной воде и буквально протаскивали лодки по перекатам. Топляки и упавшие деревья норовили перегородить русло, а само русло петляло как пара зайцев, путающих след. Пара, потому что нередко русло раздваивалось, обходя небольшие островки.
Единственное, что указывало на центр России — это довольно много деревенек по берегам, в остальном казалось, что река несет нашу эскадру по тысячелетним завалам лесов, стоящих тут еще со времен мамонтов.
Руководство походом целиком спихнул на полуполковника семеновцев — Павла Васильевича, единственно о чем его попросив, так это дойти до Холмогор как можно быстрее. Вот мы и шли, не задерживаясь в деревнях, и грудью расталкивая заторы — причем, порой в прямом, а не в переносном смысле.
При этом, вылезли все недостатки полка — отсутствие инженерных частей в его составе, как и медиков. Зато, вместо этого был голосистый батюшка, молитвой которого, по идее, солдат должна была обходить простуда, а завалы просто обязаны были расплетаться сами собой.
Готовили по старинке, на кострах, кухни с собой в поход полуполковник не посчитал нужным взять, хоть они и были. Одним словом, подготовка полка к походу оценивалось мною как отвратительная, но первая же беседа с Павлом Васильевичем нарисовала еще более печальную картину. Устава, как такового, в полку не было, как и четкого деления на подразделения по их назначению. Были гренадеры, стрелки и артиллеристы, но деление было весьма условным. Капральства перетасовывались часто, и не столько по назначению, сколько по пожеланиям обер и унтер офицеров полка. А если учесть, что текучка офицерских кадров в гвардейском полку была большой — много родовитых бояр пропихивали своих отпрысков на офицерские должности, и новые метлы, как обычно, мели по своему — то монолитность полка вызывала сомнения. Более того, сам Кунингам воспринимал должность командира полка как временную ступеньку, и к полку относился соответственно. В нашем походе его больше интересовал царевич, чем командование полком. И большинство офицеров полка разделяли заинтересованность своего командира.
В результате, на нашем струге образовался явный перегруз и перенаселенность, в результате которых мы чаще всей эскадры ловили килем все речные подарки.
Спрыгивать в воду этот бомонд так же не считал нужным, ограничиваясь только покрикиванием на солдат, пытающихся столкнуть перегруженную лодку с очередной мели.
Несколько таких купаний, лично мне хватило для озверения — устроил на привале небольшое собрание высших офицеров, пытался вразумить, не имея возможности приказать напрямую. Как об стенку горох. Они, видите ли, отвечают за безопасность царевича и должны быть рядом. Соответственно, грести и сниматься с мелей им так же нельзя, чтоб не отвлекаться от основной задачи. Тупик. Начинаю понимать, откуда выросли корни неприязни, между некоторыми родами войск.
В результате, ничего так и не решили, если не считать, что на меня стали смотреть как на выскочку, пытающегося оттеснить офицеров от Алексея, и соответственно, единолично завладеть его вниманием. Демонстративно перешел на другой струг, искренне радуясь избавлению от перенаселенности и возможности спокойно сидеть над бумагами в подобии кормовой каюты. Чтоб хоть как-то скомпенсировать перегруз лодки царевича — разгрузили его струг от вещей и припасов, распределив их по остальным лодкам эскадры. Целиком это проблему не решило, но садиться на мель стали реже.
В целом, дорога получилась тяжелой, а настроение быстро последовало за стрелкой барометра, упавшего с отметки «ясно», в начале пути, до отметки «пасмурно».
Такому падению настроения способствовало еще и подведение итогов, над которыми жег свечи все свободное время, а в особенности — планы на ближайшее время.
Да, сделали мы не мало. Но все сделанное, больше напоминало корявую и неструганную заготовку, которую еще обтачивать и полировать перед тем, как она станет хоть как-то напоминать законченную вещь.
Отбили проливы от османов? Ну, так их еще сохранить за собой надо, а значит, держать там множество войск, и соответственно их кормить и снабжать. Как штаб флота справиться с этой задачей покажет время, а пока остается только нервничать. Да и сам флот, что черноморский, что средиземноморский — одно название. Потери кораблей и экипажей за летнюю кампанию очень значительны, вся надежда на новые корабли, и на то, что больше таких жарких кампаний не будет в ближайшее время. Крюйс действует уж очень прямолинейно, а как будет действовать Мартин, на посту адмирала черноморской эскадры — вообще неизвестно. Все это усугубляется еще и острой недостачей опытных матросов и офицеров во флоте. Колосс на глиняных ногах может получиться даже более устойчивым, чем наши южные флоты. Но мы об этом никому не скажем, и будем надувать щеки, прячась за славой непобедимого флота, одолевшего османские армады. Будем всячески преувеличивать факты и тыкать ими везде, где только можно. Благо, для этих целей в Константинополе сидит Головин, и у меня сложилось о нем очень хорошее мнение. Если кто то и способен удержать султана от военных действий и запудрить мозги окружающим — так именно он. Кстати, косточку, которую, с помощью французов подбросили султану, о Суэцком канале — еще надо как-то мясом наращивать. Честно говоря, не имею не малейшего понятия, как прокопать эту канавку. Знаю только, что прокопать ее можно, и копать надо в два этапа — сначала небольшой канал для пресной воды, из центральных озер — а потом основной канал. Без пресной воды попытки прокопать канал несколько раз срывались, и повторять ошибки смысла нет. В остальном — туман. А ведь французы и султан могут уже следующим летом захотеть начинать работы. Ужас какой.
