Пьесы в стихах - [4]
бесплатный кров; я часто крался мимо,
хохочущие слышал голоса,
завидовал... Ну что же, ты согласен?"
Он отдал мне червонцы, и бесстрастен
был вид его. Но странно: теплоту
и жажду теплоты -- я, пес трусливый,
почуял в нем, как чуешь в день тоскливый
стон журавлей, в туманах на лету
рыдающих... С тех пор раз восемь в месяц
приходит он спокойно в мой кабак,
как лошадь, пьет, грозит меня повесить
иль Сильвию, шутя, вгоняет в мак.
Входит Сильвия.
Вот и она. Ты побеседуй, Стречер,
а у меня есть дело... (Уходит в боковую дверь)
Стречер
Добрый вечер,
медлительная Сильвия; я рад,
что здесь, опять, склоняюсь неумело
перед тобой; что ты похорошела;
что темные глаза твои горят,
лучистого исполнены привета,
прекрасные, как солнечная ночь,-
когда б господь дозволил чудо это...
Сильвия
Смеетесь вы...
Стречер
Смеяться я не прочь;
но, Сильвия, смеяться я не смею
перед святыней тихой чистоты...
Сильвия
Мы с мая вас не видели...
Стречер
И ты
скучала?
Сильвия
Нет. Скучать я не умею:
все божьи дни -- души моей друзья,
и нынешний -- один из них...
Стречер
Мне мало...
Ах, Сильвия, ты все ли понимала,
когда вот здесь тебе молился я
и вел с тобой глубокую беседу
и объяснял, что на лето уеду,
чтоб ты могла обдумать в тишине
мои слова. Печально, при луне,
уехал я. С тех пор тружусь, готовлю
грядущее. В июне я торговлю
открыл в недальнем Гровсей. Я теперь
уж не бедняк... О, Сильвия, поверь,
куплю тебе и кольца, и запястья,
и гребешки... Уже в мешках моих
немало тех яичек золотых,
в которых спят -- до срока -- птицы счастья...
Сильвия
Вы знаете, один мне человек
На днях сказал: нет счастия на свете;
им грезят только старики да дети;
нет счастия, а есть безумный бег
слепого, огневого исполина,
и есть дешевый розовый покой
двух карликов из воска. Середина
отсутствует...
Стречер
Да, сказано... Какой
дурак изрек загадку эту?
Сильвия
Вовсе
он не дурак!
Стречер
А! Знаю я его!
Не царствует ли это божество
в глухих лесах от Глумиглэн до Гровсей
и по дороге в Старфилд?
Сильвия
Может быть...
Стречер
Так этот волк, так этот вор кровавый
тебе, тебе приятен? Боже правый!
Отец твой -- трус: он должен был убить,
убить его, ты слышишь? Что ж, прекрасно
устроился молодчик: пьет и жрет
да невзначай красотку подщипнет..
У, гадина!..
Сильвия
Он -- человек несчастный...
Незаметно возвращается Колвил.
Стречер
Несчастного сегодня встретил я...
Конь шагом шел, в седле дремал я сладко;
вдруг из кустов он выполз, как змея;
прищурился, прицелился украдкой;
тогда, вздохнув,-- мне было как-то лень,-
я спешился и так его шарахнул,
так кулаком его по брылам трахнул,
что крикнул он и тихо сел на пень,
кровавые выплевывая зубы...
"Несчастный" -- ты сказала? Да, ему бы
давно пора украсить крепкий сук
осиновый! "Несчастный" -- скажет тоже!
Он подошел, а я его по роже
как звездану...
Колвил
Э, полно, полно, друг!
Хоть ты у нас боец не безызвестный,-
но мнится мне, что воду правды пресной
ты подцветил вином невинной лжи.
Стречер
Ничуть... Ничуть!
Колвил
Твой подвиг беспримерен,
и ты -- герой; но, друг мой, расскажи,
как это так, что в мыле смирный мерин,
а сам герой без шапки прискакал?
Сильвия
Оставь, отец: меня он развлекал
лишь вымыслом приятным и искусным.
Он говорил...
Стречер
Я говорил одно:
я говорил, что Сильвии смешно
умильничать с бродягой этим гнусным,
я говорил, что кровью все леса
измызгал он, что я его, как пса...
Колвил
Довольно, друг! Задуй свой гнев трескучий,
не прекословь девическим мечтам;
ведь сто очей у юности, и там,
где видим мы безобразные тучи,
она увидит рыцарей, щиты,
струящиеся перья и кресты
лучистые на сумрачных кольчугах.
Расслышит юность в бухающих вьюгах
напевы дивья. Юность любит тьму
лесную, тьму высоких волн, туманы,
туманы и туманы,-- потому,
что там, за ними, радужные страны
угадывает юность... Подожди,
о, подожди,-- умолкнут птицы-грезы,
о сказочном сверкающие слезы
иссякнут, верь, как теплые дожди
весенние, и выцветут виденья...
Стречер
Давно я жду, и в этом наслажденья
Не чувствую; давно я, как медведь,
вокруг дупла душистого шатаюсь,
не смея тронуть мед... Я допытаюсь,
я доберусь... Я требую ответ,
насмешливая Сильвия: пойдешь ли
ты за меня?..
Стук в наружную дверь.
Слыхали?.. Этот стук...
Он, может быть...
Колвил
О нет; наш вольный друг
стучит совсем иначе.
Стук повторный.
Голос за дверью
Отопрешь ли,
телохранитель Вакха?
Колвил
Это он,-
хоть стук и необычен. Стречер, милый,
куда же ты?
Стречер
Я очень утомлен,
пойду я спать...
Голос
Открой! Промокли силы...
Ох, жизнь мою слезами гасит ночь.
Стречер
Я, право, утомлен...
Колвил
Ступай же, дочь,
впусти его; а нашему герою
тем временем я норку покажу.
Колвил и Стречер уходят.
Голос
-- Да это гроб, а не кабак!..
Сильвия (идет к двери)
Открою,
открою...
Входит Проезжий.
Сильвия
Ах!..
Проезжий
Однако,-- не скажу,
красавица, чтоб ты спешить любила,
хоть ты любить, пожалуй, и спешишь...
Да что с тобой? Ты на меня глядишь
растерянно... Ведь я же не грабила...
Сильвия
Простите, путник строгий...
Проезжий
Позови
хозяина. Прости и мне; брюзгливо
я пошутил; усталость неучтива.
Мне нравятся печальные твои
![Лолита](/storage/book-covers/95/95da84c66202aa2501d15028a3d11fde53893290.jpg)
В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.
![Защита Лужина](/storage/book-covers/22/229bdb6a044d0c5ef8585135fd39de99ea6bc956.jpg)
Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…
![Подлец](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Дар](/storage/book-covers/38/38d4d17f15a9129312b9b836c3a487f1058db71c.jpg)
«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.
![Бледное пламя](/storage/book-covers/07/0724b9e180e311a67e2e47f276741fd81b4400bb.jpg)
Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.
![Другие берега](/storage/book-covers/3d/3d2f4d3a5af621e3bfd61c49f7c6555ed89419b3.jpg)
Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.