Пьесы - [12]

Нодар. А почему он тебе доверился? Он же знал, что ты его — записываешь?

Асиль. Не уверена. Мы слушали музыкантов. Ему стало плохо в самолёте, а я сидела рядом. Но я знала, что — ничего страшного не произойдёт. Я же — этнограф. Фотограф и этнограф. Мне Вождь ЧИК МОНГО предсказал, что я встречу Вашего отца. И Вождь мне обещал, если я — потом — исчезну из его жизни, то он выживет. Мы с ним даже видели его душу. У костра.

Нодар. С ума сойти! Ты — это — серьёзно?

Асиль. Разве египетские жрецы тебе подобных знаний не сообщали?

Нодар (задумчиво). И когда же он стал откровенничать?

Асиль. Когда нас задержали в Лиссабоне. Все уехали в гостиницу. А мы сидели в креслах и беседовали.

Нодар. И перелёт был столь долгим, что вы успели рассказать друг другу всю свою жизнь.

Асиль. Что-то тебя подводит интуиция учёного. Вовсе даже и ничего подобного. Мы поговорили о ментальном и астральном телах, о собаках породы комондор, которых гунны приучили стеречь овец. У нас однажды на даче был такой, надменный экземпляр. Когда мы жили в Венгрии.

Нодар. А потом он заснул.

Асиль. Да. И я вспомнила, как Марина Цветаева сказала, что не каждому человеку можно доверить свой сон. Когда человек спит, он — беззащитен.

Нодар. А когда же включился диктофон?

Асиль. Понятия не имею. Захотел и включился.

Нодар. А я подумал, что ты в него влюблена. Как Уна О́Нил в Чарли Чаплина.

Асиль. Можешь смеяться, но я жду своего Прекрасного Принца.

Нодар. На Белом Крылатом Коне. Но их — больше нет. Они уже давно в «Зелёной книге». И Принцы, и Крылатые Кони. Восстановить сей биологический вид — не представляется возможным. Так что — не советую. Напрасная трата времени. И душевных сил.

Асиль (улыбаясь). А вдруг? Да и кто будет слушать советы, если он влюблён?

Нодар(обиженно). Если уж влюбляться — то только в него! Он — талантливый, щедрый, непредсказуемый. Однажды на вокзале драка была. А он друга встречал. Представляешь, выхватил у милиционера мегафон и запел. Все потом просили: «Дорогой! Спой ещё!»

Асиль. Красивый поступок. Вернее — жест.

Нодар. Но ты — оцени!

Асиль. Терпеть не могу привычку на всё и на всех навешивать ценники.

Нодар(смеётся). Что-то мне захотелось воскликнуть как в школьные годы: «Давай дружить!»

Асиль (строго). У меня высокий ценз для дружбы.

Нодар. Тебе нравится играть в слова?

Асиль. Мне во мне — всё нравится. Я вообще улучшаю одного человека. Себя.

Нодар. Что ж — пожалуй, это годится для прощальной реплики.

Асиль. Но я рада, что мы познакомились.

Нодар. Я тоже.

(Целует руку. Кланяется. Уходит).

Асиль. Нужно было всё-таки его чем-нибудь угостить. Но холодильник пуст, а мама вернётся только через десять дней. (Включает диктофон).

Режиссёр. Наш Директор так предан Театру, что его не интересует буфет. Актёры ходят голодные и злые. Я ему говорю: «Договоритесь там с кем-нибудь, пусть хотя бы пиццу привозят». А он отвечает — «театральным баритоном»: «Художник должен быть голодным. Для художника — сытость страшнее смерти. Спектакль закончится — все рестораны к его услугам». Я ему возражаю. У артистов нет денег на рестораны. Он молчит. Что за манера — не отвечать! Иногда меня спрашивают: «Ваши творческие планы?» Как будто я знаю, каким я буду через два года. И что мне тогда захочется ставить. Я хочу рассказать Вам про моего ученика. Самого способного и самого непокорного. Любимого ученика.

(Появляется Мим).

Мим. Боже, какая чушь! Старческий бред! Любимый ученик! Ну, это можно барышням рассказывать. А на самом деле — соперник. Ему не понравилось, что я ушёл с третьего курса. Да, ушёл! Потому что — артистом нужно родиться. А научить — нельзя! Самодисциплина, самообуздание — это для середнячков. А я — Артист! Хочу репетирую, хочу бездельничаю, хочу в собственном театре билеты выдаю… пряниками. Воздушными шарами. Петушками на палочке. Пирожками с клубникой. Игра. Забава. Театр-клуб. Театр-салон. Импровизация. Возврат во времена античности. Площадной театр. Работает двадцать четыре часа. Кто хочет, приезжает ночью, да, ночью. Иногда человек терпит крушение. Ему нужно прийти куда-нибудь, где светло, тихо. Кто-то играет на рояле. Кто-то сидит за столиком и ест горячую похлёбку. Потому что он устал с дороги и ничего не ел весь день. (Изображает атмосферу ночного театрального фойе. Включает магнитофон. Совсем тихо звучит «Ноктюрн» Шопена). А можно вообще взять плот. Украсить его цветами, шарами и продавать пять билетов или семь. И трое актёров. Певица. Музыкант. И я — Мим. Акробат. Фокусник. Клоун. «Кто людей веселит, за того свет стоит». Но Он! Он хотел, чтобы я был — марионеткой, повторял его жесты, подражал ему, записывал каждое его слово. (С горечью). А потом он — уехал. Бросил своих студентов и уехал. Ставить спектакли в других странах. У него — «мировое имя». Про меня он — забыл. Я ему — «неинтересен». Он меня — «вычеркнул из памяти». Ну и пусть! Ничего…. Он обо мне ещё затоскует. Такого «любимчика» у него больше не будет.

(Мим ловит из воздуха букет цветов. Протягивает Асиль. Кланяется. Застывает в позе «Безутешного Влюблённого». Исчезает).

Асиль. А как его звали?

Режиссёр. Георгий. Но он упорно писал своё имя через «и». Я часто о нём думаю. Он хотел быть «вольным стрелком». Но Искусство требует жертв. А Театр — всегда, каждый день…. Он — привык быть Премьером. Ему всё даётся легко. Обожаемый сын. Богатый мальчик. А богатые мальчики никогда не становятся взрослыми. Для меня он был — как молодой Жерар Филип. Ничего из него не получится! Будет дегустировать жизнь, «пробовать», менять женщин, города, страны, станет тамадой, туристом; потом, годам к сорока — отрастит брюшко, женится по совету мамы «на богатенькой дочке». Естественный отбор. Сколько таких! Подают надежды, сверкают. А потом — ничего от них не остаётся. Ни спектаклей. Ни ролей. Ни доброй памяти. Пустоцветы.