Пестель - [103]

Именно с помощью евреев, полковых поставщиков, имевших возможность беспрепятственно посещать все армейские войсковые части, работала Высшая полиция 2-й армии. Идея Киселева и Пестеля использовать для агентурной работы людей «благородных», «умных» и «хорошей нравственности» провалилась. Провалилась, поскольку государь не утвердил положение о полиции и не дал на ее функционирование денег. Полиции, по словам самого Киселева, пришлось работать, исходя прежде всего из «жидовских донесений».

* * *

Правда, как свидетельствуют документы, за Майбородой следили не только евреи, но и преданные Пестелю офицеры Вятского полка. И главным из этих «соглядатаев» был прапорщик Нестор Ледоховский.

18-летний польский аристократ, граф Нестор Корнилович Ледоховский практически не известен историкам декабризма. Сведения о прапорщике, которыми до недавних пор располагали историки, были очень скудны: они исчерпывались официальными документами по делу декабристов. Согласно этим документам, в декабре 1825 года Ледоховский, «явившись к командующему Вятским пехотным полком подполковнику Толпыге (заменившему в этой должности арестованного Пестеля. — О. К.), называл себя виновным против правительства», за что был немедленно арестован и вскоре доставлен в Петербург. Но вскоре выяснилось, что прапорщик «к тайному обществу никогда не принадлежал и как о существовании его, так и членах ничего не знал и ни с кем никаких связей по оному не имел». Причина странного самооговора заключалась в сумасшествии Ледоховского, прапорщика освободили из тюрьмы и отправили в госпиталь на лечение. После лечения он вернулся на службу.

Но сохранившееся медицинское свидетельство прапорщика, составленное в январе 1826 года, гласит: «Ледоховский, по наблюдению медицинских чиновников, не найден помешанным в уме в собственном смысле этого слова; но только воображение его чем-то весьма расстроено». В пользу того, что прапорщик не был сумасшедшим, говорит и тот факт, что после освобождения из тюрьмы и непродолжительного лечения Ледоховский был возвращен на службу. Обстоятельства же, «расстроившие» воображение юного офицера, остались вне поля зрения как следствия, так и историков.

Архивные документы все же проливают некоторый свет на биографию прапорщика.

Нестор Ледоховский родился на Волыни, родиной его была деревня Комаровка Кременецкого уезда. Учился он в уездном городе Кременце. Скорее всего, юный граф был выпускником Кременецкого лицея — высшего учебного заведения, предназначенного для обучения детей знатных польских дворян. Основанный в 1805 году, Кременецкий лицей славился высоким качеством образования и вольнолюбивыми идеями, которые преподаватели внушали своим воспитанникам.

Определившись в Вятский полк в 1823 году «на рядовом окладе», Ледоховский не сразу попал на место службы: три месяца он пробыл в учебном батальоне при армейском штабе в Тульчине. После учебы, в сентябре 1823 года, он стал подпрапорщиком, еще через три месяца получил первый офицерский чин — чин прапорщика. Числился Ледоховский во 2-й мушкетерской роте Вятского полка. За полгода он прошел путь от солдата до офицера. Своей столь блестяще начатой карьерой он был обязан прежде всего своему полковому командиру — Пестелю.

В полку Ледоховский ничем особенно не выделялся. Служил как все: не лучше и не хуже. Вероятно, командовал взводом, постепенно постигая сложную науку фрунта, — и со временем из него мог получиться неплохой ротный командир. По крайней мере, очень внимательно относившийся к фрунтовой науке Пестель претензий к нему не имел.

Вполне вероятно, что Пестель принял Ледоховского в Южное общество. По крайней мере, когда в декабре 1825 года командир Вятского полка был арестован, причина этого ареста не была для прапорщика загадкой. И в тот момент, когда полковому командиру потребовалась помощь, он обратился именно к Ледоховскому. Судя по всему, полковник доверял прапорщику и знал, что тот помочь не откажется.

В архивах сохранились два случайно уцелевших письма Ледоховского. Одно из них прапорщик адресовал своей матери, адресат другого — прапорщик Вятского полка Тимофей Майборода, брат доносчика. В письмах Ледоховский прямо признается в том, что имел задание следить за обоими братьями. Называя себя «шпионом Пестеля и его партии», прапорщик открывает Тимофею Майбороде, что бывал у него и его брата для того, чтобы «испытать» их, узнать их мысли. И об этом его задании догадывался другой офицер Вятского полка — подпоручик Хоменко. В письме к матери Ледоховский выражается более откровенно. Упоминая о своем «шпионстве», он утверждает: «…шпионство сие не делает мне бесчестия, делать что-нибудь для дружбы я не могу считать бесчестием». «Больше о том не скажу, — добавляет прапорщик, — ибо сие могло бы вам, матушка, причинить неприятность относительно правительства».

Как следует из этих писем, Ледоховского — графа и аристократа — очень угнетала роль соглядатая за своими полковыми товарищами. «Хотя я сам шпион, однако же шпионов ненавижу», — сообщает он Майбороде-младшему. А в письме к матери просит прощения за свое «шпионство». Но отказаться от возложенного на него поручения Ледоховский тоже не мог: он был по-настоящему предан полковому командиру, искренне считал себя «другом полковника Пестеля» и заявлял, что от этой дружбы не откажется даже под угрозой Сибири. «Расстроило» же воображение прапорщика, скорее всего, то обстоятельство, что в итоге он не выполнил ни одно из поручений своего командира.