Песочный принц в каменном городе - [18]

Заметив ее, мужчина, спросил:

— А вы, наверное, Андреевна?

И представился:

— Матвей — региональный директор по югу и востоку.

Я чертыхнулась про себя, Андреевна расплылась в улыбке, которая лет надцать назад, наверное, могла кружить головы мужчинам, региональный снова улыбнулся.

— Кофе не остыл?

— О! — Андреевна всплеснула руками, словно и не пила вчера за его скорейший крах. — Вы же с дороги, сейчас я вам кофе сделаю.

— Спасибо. Мне уже принесли.

Матвей поднялся, взял из моих рук чашку и вернулся в кресло. При этом он не спускал с меня взгляда, словно бросая вызов. Я его приняла.

— Ничего, что я не только принесла, но и отпила?

— Чуть-чуть не считается, — ответил серьезно, едва не грозно, но глаза смеялись. — А где Леонид?

— Сейчас будет, сейчас будет, — увещевала Андреевна, усаживаясь напротив гостя.

— Наверное, его еще не было. Проспал?

— Нет, что вы. Он в столовой.

— Обед? — Матвей снова посмотрел на часы. — То-то я смотрю, что все здесь кровь с молоком.

При этом Матвей смотрел на меня, и я подумала, что в его глазах толще даже Андреевной.

Вернулся запыхавшийся Леонид Михалыч. В дверь он вошел сразу со стулом.

Мужчины деловито протянули друг другу руки, но наш директор по сравнению с регионалом выглядел жалко. Как подделка. Его не спасала даже холеная бородка.

Матвей принял строгий вид, расправил плечи и раскрыл папку с документами.

Мне намекать не пришлось — я давно ретировалась в соседний кабинет, не забыв прикрыть дверь, а вот Андреевну им удалось выставить только минут через пятнадцать.

— Не хотела бросать Леонида одного, — объяснила она, зайдя к нам в кабинет. — Леня совсем не знает, что говорить. И он пьян.

— Как это? — изумилась я.

— А ты думаешь, он в столовую покушать ходит? Вот ляпнет сейчас регионалу то, что тому знать не надо… Теперь нас точно разгонят.

Я слушала сокрушения Андреевны в пол уха, причем это не было игрой слов. Кашель прошел, но наследство оставил в виде ноющей боли в ухе. И она задевала меня острее, чем регионал, директор и офис возле Еврейского кладбища.

Я застонала. Не просто задевала. Долбила.

— Да что с тобой? — наконец, заметила Наташка.

Отнекиваться — долго, я рассказала.

— Сгоняй в аптеку — здесь рядом, — посоветовала она. — Попроси какие-нибудь капли.

Малопривлекательная перспектива, с учетом приезда регионала.

Если он так строго относится к обеду в отведенное время, не воспримет ли поход в аптеку как прогул? Или пойти? Или остаться?

Все напрягало. Все надоело.

— А мне вот плевать на него!

Наташка специально говорила громко, надеясь, что в соседнем кабинете услышат.

— Я еще никогда не работала за такие мелкие деньги, и точно не собираюсь за них здесь умирать. И тебе не дам! Давай я схожу. Если надумает увольнять — вдвоем веселее. Что купить?

Я покопалась в памяти.

— «Фармотекс». Только ты не спрашивай у продавщицы, а то подсунет всякую дрянь — ей лишь бы продать. Скажи конкретно: «фармотекс» в уши. Все.

— Не боись.

Через десять минут Наташка вернулась. Злая.

— Не было? Или не дали? — спросила я.

— Если бы у тебя не болело ухо, я бы тебе сама врезала. Блин, такой позор, такой позор! — продолжала возмущаться Наташка.

Почувствовав, что грядет что-то интересное, зашла Андреевна. Дверь в кабинет руководства приоткрылась — Наташка своего добилась, ее услышали.

Она все еще не успокоилась, лихо вертелась на высоких каблуках, а потом выдала странный вопрос:

— Тебе свечи или в таблетках?

Ухо болело так, что все равно, если поможет.

— А таблетку что, туда надо просто вставить? — удивилась я.

— Блин, я тебе поражаюсь. Такая подстава! А почему ты не спросила, что делать со свечами?

— Ну, свечи, наверное, поджечь?

Наташка расхохоталась, вскоре ней присоединились Ленка с Андреевной.

— Я бы хотела посмотреть, как ты их вставишь, а потом подожжешь, — сказала Наташка, отсмеявшись. — Только вставишь, как полагается по инструкции. Это противозачаточное средство! И вставлять нужно точно не в ухо!

Еще один взрыв смеха — уже из коридора. Мужской.

— Прихожу, блин, — продолжала Наташка, не обратив внимания на их компанию, — хочу сделать добро человеку. Говорю: дайте мне «фармотекс». Вид у меня, конечно, знающий, как ты и советовала, но аптекарша меня таки поразила вопросом: «Вам в таблетках или свечи?» Я задумалась о таблетках, как их засунуть, но продолжаю строить из себя деловую, говорю: «А мне все равно, мне для ушей». Тогда-то меня и просветили, что это противозачаточное, а дети из ушей не появляются. А рядом, рядом толпа дальнобойщиков. Подстава!

Новая волна смеха.

— Нет, все-таки, я не зря тебя принял на работу! — радостно воскликнул Леонид Михалыч.

Он посмотрел на меня. И регионал посмотрел на меня.

— Как знать, — прервал он всеобщее веселье. — Наташа, я хочу с тобой серьезно поговорить. Пойдем в кабинет?

Переход на «ты» я пропустила мимо ушей. Говорят, это сближает. И переход на «ты», и беседы.

Андреевна оббежала нас двоих, заскочила в директорский кабинет и устроилась на одном из стульев.

— Хорошо, что вы тоже зашли, — обратился к ней регионал.

— Ну, я же так и подумала.

— Андреевна, третий стул здесь лишний. Унесите его, пожалуйста, и больше пока не заходите.