«Песняры» и Ольга - [18]

По прошествии года еще одна поездка на Дальний Восток все-таки состоялась.

Помню, прилетели мы на Камчатку. В Петропавловске-Камчатском на каком-то складе Даник Демин нашел дубленки. В то время волшебная фраза «ансамбль "Песняры"» открывала дорогу на любой склад. Вопросами закупок у нас занимался Даник, он не работал непосредственно на сцене и имел возможность выйти в город. У нас же вся жизнь в полном смысле этого слова проходила на сцене. Первый концерт на той же Камчатке начинался в двенадцать утра, последний, четвертый — в девять вечера. В перерывах мы перекусывали прямо на сцене — ели то, что нам принесут из местного кафе или ресторана.

Так вот, Даник нашел-таки эти дубленки, и мы отправили к себе на родину, в Минск, около ста пятидесяти штук. Для этого нам пришлось раздобывать для складских работников контрамарки на собственные концерты. И еще они побывали на концерте, а некоторые и не один раз. А ведь это было не так просто: на концерт «Пеняров», где бы мы ни выступали, за километр до концертного зала спрашивали лишний билетик. Попасть на концерт, тем более бесплатно, было практически невозможно.

Был тогда такой хозяин Камчатки — Маграчев, он и распоряжался билетами и контрамарками. Турне по Камчатке у нас должно было закончиться, нас ждали в других городах. Но мы перелетали с места на место военно-транспортной авиацией, и Маграчев устроил для самолетов нелетную погоду. Тогда же Маграчев продал абонементы на разные самодеятельные хоры и коллективы — все, что у него было, — на год вперед, потому что эти абонементы шли в довесок к билетам на ансамбль «Песняры».

Из-за того что мы задержались на Камчатке, весь график гастролей полетел к чертям, слетели концерты, которые должны были проходить в Хабаровске. Больше всего из-за этого расстроилась Лида Кармальская. Лида договорилась с директором какого-то зверосовхоза, чтобы ей оставили набор палевых норок на шубу, и получить их она должна была именно в Хабаровске. Мечты о норковой шубе становились все более призрачными.

Прилетели мы во Владивосток, и у нас образовалась небольшая «форточка» между концертами. Мы с Даником отправились в город, зашли в первый попавшийся магазин — это был военторг, с виду мрачное, довоенное здание. Я бегло глянул на прилавки и вдруг заметил, что на стене, высоко, в полиэтиленовом пакете висит белая шуба. Причем настолько белая, что стало больно глазам. Я сначала подумал, что это кролик. Но Даник, подойдя поближе, сказал, что это норка. И тут мы увидели ценник. По количеству цифр он больше напоминал артикул — шуба стоила более пяти тысяч рублей. Для обычного человека — целое состояние. Но какая это была шуба! Ее сшили специально для какой-то выставки, авторская работа. Воротник — апаш — на полспины, другой такой шубы во всей стране нет. И вот висит эта белая как снег шуба для королевы среди вешалок с унылым «совдепом»…

Мы с Даником пришли на репетицию. И я как бы между прочим сказал, что мы видели красивую шубу в магазине. Вот-вот должен был начаться концерт, Лида готовила кому-то бутерброды и сперва никак не отреагировала. Но все-таки интрига уже закрутилась, и через минут десять она словно невзначай спросила:

— А какой размер?

— Сорок восьмой, — говорит Даник.

— Ай, — говорит Лида, — это не мой, мой — пятьдесят второй.

А Даник — так, словно между прочим:

— Кстати, Лида, шуба мне показалась какой-то большой. И такая красивая шуба!

После этих слов Лида уже не смогла ничего делать и побросала бутерброды:

— Так, все выворачиваем карманы.

Мы стали скидываться, у кого что есть. Деньги за переработку мы должны были получить только в Минске, поэтому, чтобы собрать нужную сумму, пришлось раскошелиться всем, кроме Володи Мулявина. (Его деньги и так всегда находились у Лиды, что в общем-то нормально. Мулявин был непрактичным человеком. Как-то одолжив у него 100 рублей на пару дней, я смог вернуть долг только через месяц. Когда я ему возвращал долг, он был очень сильно удивлен, так как забыл об этом напрочь.)

Деньги мы сгрузили в полиэтиленовый пакет — там были и трешки, и мятые рубли — все, что нашли в кошельках. Лида и Даник забрали пакет и двинулись в сторону магазина, а мы остались работать.

Потом Даник рассказывал, что происходило в магазине. Когда они с Лидой пришли, в отдел, где висела эта шуба, стояла очередь. Попросили продавца снять, чтобы померить. Шуба оказалась Лиде как раз, впору, сшита как будто на нее. Она крутилась перед зеркалом, глаза сияли. Еe сразу окружили со всех сторон покупатели, тут же позвали завсекцией. Как оказалось, два года висела эта шуба в магазине и уже стала частью интерьера, потому как цена была сумасшедшая.

— Мы ее берем! — сказала Лида.

Сколько денег в пакете, ни Лида, ни Даник не знали. Не пересчитывать же их вот так, на виду у всех покупателей! Прошли в кабинет директора, завсекцией стала считать мятые трешки и рубли. Даник и Лида пытались за счетом уследить, но это было бесполезно — сразу же сбились, купюры так и мелькали у нее в руках. К счастью, денег хватило. Шубу тут же упаковали, и Даник вместе с Лидой пошли к выходу. Толпа двинулась за ними и проводила их до самого концертного зала. Даник взмок от страха. Он чуть ли не бежал, за ним пыталась поспевать Лида — она немного прихрамывала, идти быстро ей было тяжело. А за Лидой шла небольшая демонстрация зевак.