Песня слов - [31]

И упорно смотрели на панели.

На панелях как всегда валялись окурки,

Куда-то спешила бумага,

Кружилась тяжелая пыль.

Все было по-прежнему и прохожие,

Скучающе заходили в пустые магазины

И скучающе говорили: «Ничего нет».

Луна вспомнила молодость и горько заплакала:

«Где мои ландыши и левкои,

Где моя подвенечная фата – мой лунный свет?»

Злобно смеялись трубы большого Города

Тихо хихикали крыши,

Злорадно скрипели подъезды.

«И будет день и Петроград погибнет…» >*

И будет день и Петроград погибнет,

Печальная луна заплачет на брегах

Но снова ночь сойдет и снова все утихнет

И закачается ладья на северных волнах.

И вскоре волхв придет беседовать с луною,

Русалка запоет среди густых ветвей,

И капище воздвигнут Громобою

И вновь появится содружество людей

Да, все на свете круг свершает,

Ничто не ново под печальною луной,

И снова попик церковь освящает,

И снова франт любуется Невой.

Петерб<ургские> сфинксы >*

Сегодня сфинксы странно улыбались –

Может быть, они видели голубой Нил?

Их глаза томно и лениво закрывались,

А на лапах мох и щебень гнил.

Женщины в платках громко ругались,

Они складывали привезенные дрова

На лапах сфинкса угрюмо колыхались

Поддевка и оторванные рукава.

Было так скучно и так тоскливо,

Лениво билась о щебень Нева

Купол собора выглядел стыдливо,

Будто спрятавшаяся в тумане голова

Но сфинксы странно улыбались,

Они думали, что живут в каком-то сне,

Их глаза в даль устремлялись

И читали что-то в глубине.

Обыкнов<енная> история >*

На огромном тротуаре жалобно мяукал котенок

С глазами, как у дряхлой старухи

За стеной рояля раздавались звуки

И пищал упитанный ребенок.

Маленький котенок дрожа от стужи

Залез в газетную бумажку,

За стеной ребенка кормили теплой кашкой

И садились взрослые за ужин.

Маленький котенок смотрел на фонарик,

Может быть, он думал: «Отчего не греет?»

Маленький ребенок, от радости полнея,

Глазел как вертится гладильный валик.

Худенький котенок умрет на панели –

Он никому не нужен!

Толстый ребенок кончив ужин

Будет валяться в колыбели.

В изгнании >*

В далекой Сибири сидели Христос и Аполлон,

Бледные изгнанники городов, сел и полей

Удивленно смотрели со всех сторон

Снега на этих странных людей:

Что им нужно в этой далекой стране?

Неужели они ищут апостолов и жрецов

Отчего они ходят в каком-то сне?

Все их взгляды говорят без слов

Раньше в другой, совсем другой стране

У Аполлона были храмы и жрецы

Ласково молили бога о весне

Приносили в жертву лавровые венцы.

Потом Иисуса чтили везде

Горько молили его, в слезах…

Искали спасенья в святой воде

Зрели в розовых облаках.

Но все быстро проходит Иисус и Аполлон

Ныне простая игрушка людей

И коварно смеются со всех сторон

Холодными улыбками снега полей.

Луна («Небо было безоблачно и спокойно…») >*

Небо было безоблачно и спокойно,

Луна тихо улыбалась –

В городе до боли гнойном

Она мерзкие дела открывала.

Ей приятно было смотреть в подворотни,

Где солдаты щупали проституток

И отражаясь в луже рвотной,

Она кряхтела, как утка.

Она смотрела на огромные панели,

Где валялись чьи-то пеленки

И слышала, как хулиганы свистели

Насилуя в будке ребенка.

А затем усмехнувшись мечтала

О своей дорогой Элладе

И потускнев, как зерцало,

Рассеянно скользила по ограде.

«Мы все – игрушки в забытой лавке…» >*

Мы все – игрушки в забытой лавке,

На пыльной полке сидим недвижно,

Лежит покойник здесь в камилавке

Со взглядом тусклым, неподвижным

Мы только смотрим с тоскою в окна

Нет пробужденья, нет привета…

И ждем, не даст ли снова рок нам

Улыбки нежной и ответа.

Быть может вновь придет Спаситель

Который снова откроет двери?

И плачут куклы: «О, отворите!

О, дайте выход из музея<»>.

Они рыдают но неподвижно

Висит, как купол стеклянный, небо,

И снова куклы, совсем недвижно,

Как автоматы глядят нелепо.

Скорбь >*

Иисус, мой хороший и ненаглядный!

Милый, маленький ребенок,

Как я могу с душой каскадной

Выронить несколько нежных слезенок?

Разве мне нужны твои скорби и боли?

Разве я болею твоим страданьем?

Я, паяц с букетом магнолий,

Разве не чужд всяких исканий?

Да, мне не надо Твоей улыбки,

Нежной, скорбной и лучезарной.

Пусть Тебя слушают серебристые рыбки

В озере нежном и янтарном!

Это так. Но отчего мне так больно и странно

Будто я мальчик с голубыми глазами

Вставший поутру очень рано

Чтобы любоваться лазурными облак<ами>.

Ароматы >*

Запах роз – волнует и пленяет,

Запах ландыша – зовет куда-то вдаль,

Запах водопада свежестью ласкает,

Запах звезд струит печаль.

Аромат луны звучит, как клавесины

В старом замке, в голубой стране,

Где лепечут нежно апельсины

И живут в каком-то странном сне.

Запах солнца, пряный и пурпурный

Зажигает страсть в потухнувшем пруде

Он мотив каскадный и пурпурный,

Он кусочек олова в воде.

Ароматы властвуют повсюду,

Ароматы – это целый мир

С музыкой подобной изумруду,

С розами как оргия иль пир.

«Ах, дайте, дайте немного сказок!..» >*

Ах, дайте, дайте немного сказок!

Ах, дайте дайте немного грез!

Я так устал от странных плясок

От смеха горького и слез!

Я так устал от злобных стонов,

От глаз тоскующих, дрожащих губ,

Что захотелось мне красивых звонов

Из серебристых длинных труб.

Мне надоело кричать о Боге,

Мне надоело молить туман,

Иду по спутанной дороге,

Где Пан умерший снова Пан.

«Я – фарфоровая куколка – не человек…» >*

Я – фарфоровая куколка – не человек.