Песня - [4]

Впрочем, соглашался он и после, когда сомневался в том, правильно ли поступил. А соглашаться было тем легче, что никто его, собственно, и не обвинял. На своем месте он делал свое дело, такое же обязательное, как и все остальные дела. Так что оправдываться ему нужно было только перед собой и убеждать только себя. А в таких случаях компромиссное решение, как известно, приходит особенно легко.

В райцентре оставили некоторых приезжих. Из них Сергей особенно подружился с земляками-смоленцами:

электриком Колькой Стаховым и пимокатом Гришкой Черновым. Однажды Гришка сказал, что им не повезло:

"Ни сказок про нас не расскажут, ни песен про нас не споют". Колька возразил, что не так страшен черт, как его малюют. Об этих новоселах много шумят, а в жизни все обстоит гораздо проще и легче. Смотри-ка ты, даже и песню сложили: "Едем мы, друзья..." Оттого, что они не имели на нее права, и оттого, что на душе все-таки было нескладно и мутно, друзья дружно стали ругать песню. И вот сейчас, в самых неуместных обстоятельствах, - она.

Василий завозился и, неловко двинувшись, задел локтем Сергея. "За папиросами полез", - подумал Сергей. И в самом деле, через несколько секунд Василий щелкнул портсигаром, предложил:

- Закуривай.

Сергей нашарил в темноте папиросу. Прикуривали каждый от своей спички. На минуту в кабине стало светло. В оранжевом свете Сергею показалось, что у Василия дрожит подбородок. Это неожиданно развеселило его, и он удовлетворенно усмехнулся. Некоторое время в темноте подрагивали огоньки папирос. Чудилось, что они качаются в воздухе, самостоятельно совершая равномерные движения вниз - вверх, вниз - вверх.

Сергей следил за отражением огоньков в ветровом стекле и старательно гнал мысль о беде. Но, помимо его воли, приходили примеры, которые в таких случаях не заставляют себя ждать. Прошлой зимой замерз колхозный счетовод. Поехал на станцию встречать брата, попал в буран. На следующий день лошадь вернулась одна. А счетовода нашли только весной в Самойловском логу. Верно говорят, что на лошадь надо полагаться, она сама вывезет. Но уж если с лошадью в буран встанешь - конец. Там не согреешься. Машина лучше - в ней тепло. Снаружи вон как воет, а здесь тихо, уютно даже. Сергей на минуту задержал дыхание, прислушиваясь к ровному шуму мотора. Только бы бензина хватило. Чуть нагнувшись, Сергей покосился на доску приборов. У самого края подрагивала и замирала тонкая стрелка.

Василий навалился грудью на руль и, подложив под голову сведенные крестом руки, тихо посапывал. По всхлипывающему дыханию Сергей почувствовал, что Василий не спит, и потряс его за плечо.

- Вася, горючки нам на сколько хватит?

- До рассвета хватит, наверное. Ты давай, вздремни маленько, утром думать будем, - ответил шофер, не поднимая головы.

По тому, что он ответил не задумываясь, по искусственно бодрому тону, Сергей понял, что Василий думает о том же, что и он, и своим ответом старается успокоить обоих.

- Может быть, заглушить, тепло пока?

- А заснем, разморозим блок, тогда как?

- Тогда совсем плохо.

- Вот и я так думаю.

Через некоторое время Василий засопел ровно, с присвистом. Это сопение успокоило Сергея больше, чем самые разумные доводы. Безмятежность человека в опасности всегда отрезвляет и успокаивает окружающих. Сергей одобрительно покосился на Василия и решил, что в их положении заснуть самое лучшее. Он опустил голову, закрыл глаза и просидел так до тех пор, пока поза не показалась неудобной. Тогда он привалился к спинке и положил голову на плечо. Но и это положение не понравилось. Спать все-таки не хотелось. И незачем себя принуждать. Сергей стал думать о Тамаре.

Сейчас она на вечере у Володьки, танцует, наверное.

Интересно, с кем? А может, она не пошла на вечер?

Могла и не пойти. Сергею очень хотелось, чтобы Тамара осталась дома. Он уехал, а она одна идти не захотела. Зашли за ней подруги, но она им сказала:

- Ну зачем мне, девочки, сами посудите. Сергея нет, а без него мне не интересно. Уж вы идите одни.

Уверяя себя в такой возможности, Сергей даже поежился от удовлетворения. Но тут же нахохлился. Не надо было соглашаться, - думал он. - Ветрова куст, пусть и едет. Подымаешь, жена и ребятишки. Летом, когда в "Степном" сборы большие, он никого не просил помочь. А зимой сразу предлоги нашлись. Константин Васильевич быстро сообразил, с кем легче договориться.

С Ореховым да Степановым так скоро не сойдешься. Они и то и другое придумают, только бы отбояриться. А меня во все дырки рады запихать. Привыкли, что я ни в чем отказывать не могу".

"Сознательный нашелся, - возмущаясь собой, Сергей начал издеваться даже над тем, чем втайне гордился и что, по его мнению, отличало его от остальных. - ДонКихота тоже бы, небось, по нынешнему счету в сознательные записали. Все сейчас дома, а я им до форточки.

Воли у меня нет, характера. Этим все и пользуются".

Давая выход бродившему раздражению, Сергей вполголоса выругался. Василий заворочался и пробормотал что-то. Сергей обрадовался - вдвоем все-таки веселей, хоть поговорить можно. Нарочно громко спросил:

- Ты что, Вася?