Закон — тайга
В книгу вошли известные читателям повести «Закон-тайга», «Экспедиция спускается по реке», «Однодневка» и рассказы.
| Жанр: | Советская классическая проза |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 108 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1979 |
| Формат: | Полный |
Закон — тайга читать онлайн бесплатно
Повести
Закон-тайга
Через тридцать шесть вечеров, не считая нынешнего, с одним из них произойдет несчастье. Виной ему — оба; пожалуй, даже не оба, а все трое, хотя вина третьего крайне относительна. Знай, что обстоятельства сложатся именно так, они вели бы себя иначе. Были бы терпимее, мудрее. Взрослее были бы, наконец.
I
Костер увядал. Опавшие лепестки пламени свернулись и жухло трепетали на рубиновых сучьях, которые еще не рассыпались угольками, но кое-где уже подернулись жемчужным зольным налетом. В ночи за костром бесновались комары. Они не пищали, не звенели, они слаженно и кроваво выли на одной ноте: у-у-у…
— Диметилфталат — это здорово. Вообще химия — вещь…
— Еще бы. Помнишь: перчатки, накомарники?.. Ужас. Сидишь, как за решеткой. Смотри, это ж чудо. — Она вытянула руку, вокруг которой с густым воем толпились комары. — Даже ни-ни.
Около костра сидели двое. Он, сухопарый, остроносый юноша, в куртке-канадке с множеством замков-молний, и она — девушка лет двадцати трех, немножко курносая, немножко крутолобая, немножко суетливая, но, как любая девушка в тайге, казавшаяся загадочнее, интереснее, чем была на самом деле. Может, вы замечали, что в тайге, в горах, на море женщины кажутся особенно привлекательными. Причина тому — скорее всего контраст, каким является само женское пребывание в местах суровых и никак не приспособленных для тех, которых издревле принято считать полом прекрасным и слабым. Само появление женщины в глухомани — событие достаточно романтическое и, как всякая романтика, притягательное.
Петр не задумывался над причинами. Просто-напросто он был убежден, что любит Наташу давно, и таежное одиночество не причастно к его чувству. Он везде любил бы ее, потому что она — Наташа, потому что она же такая, как другие. И в любом городе так же, как здесь, он мучился бы оттого, что она не любит его. А обстоит, пожалуй, именно так. Он замечал, что в присутствии третьего их спутника, Константина, Наташа начинает вести себя неестественно: смеется чуть громче обычного, обращается к помощи Константина чуть чаще, чем требуется, бывает с ним, с Петром, чуть нетерпимей, чем допустимо. Он не мог твердо отметить, когда и в чем она переходила границы. И поэтому, будучи убежден, что это «чуть» существует, всякий раз, когда оставался наедине с Наташей, пытался выяснить обязательную для себя истину. Но так как он никогда не говорил об этом прямо, то Наташа не считала нужным вносить враждебную определенность, и все разговоры их сводились к шуткам или спасительному острословию. Но чем ближе был конец работы, а с ним пребывание в тайге, тем больше Петр хотел и боялся объяснения.
С девушками вообще Петр не был робок. От института в нем осталась замешанная на крепкой дружбе студенческая закваска. Для него естественным было явиться к приятельнице и непринужденно потребовать: «Слушай, старуха, у меня рукав на рубахе распоролся, давай займись». Так же естественна была для него ее просьба: «Петюньчик (почему-то никто из них не хотел звать его Петром!), у меня электроплитка барахлит, вмешайся, ради бога». В разговорах с друзьями он убежденно витийствовал на тему о том, что человек — не раб своих страстей, и, относя любовь к страстям, доказывал, что чувства должны покоряться разуму. Знакомство с Наташей — встретились они в поисковой партии — не изменило его убеждений. Вначале, как и других девушек, он звал ее старухой, откликался на Петюньчика и вообще не предполагал в своих взглядах ломки. Катастрофа пришла неожиданно. Как-то, собирая пробы, он и Наташа ушли далеко от лагеря. Ранние горные сумерки сбили их на незнакомую тропу, которая вела неизвестно куда. Вначале они шутили над бедственным своим положением, потом вспомнили рассказы о товарищах, так и не вернувшихся с поиска, о матерых медведях и помрачнели.
Ночью, когда они сидели у костра, Петру было не по себе, но он думал, что Наташе еще страшней, и крепился. Проверяя свое исповедание, он мысленно твердил, что человеку страшно потому, что он разжигает себя думами о страхе, и стоит лишь не думать о нем, чтобы не было страшно. Стараясь сосредоточиться, он стал наблюдать за Наташей. Обветренная, загорелая, угловатая, она тем не менее выглядела, как ему казалось, очень беспомощно и была относительно спокойна лишь потому, что чувствовала его сильную мужскую близость. В ту ночь он видел себя мужчиной джеклондоновского облика и очень хотел какого-нибудь испытания. На рассвете, когда похолодало, он накинул на дремавшую Наташу свою куртку. Стало знобко. Повертываясь к костру то спиной, то грудью, он даже немного гордился ознобом. Какая-никакая, а жертва. Утром, при свете, Наташа стала прежней — шумливой, задиристой. Но в его памяти они остались парой той ночи: он — волевой, мудрый, всемогущий мужчина, она — внешне беспечная, а в сущности беспомощная, нуждающаяся в его силе и защите женщина.
С тех пор у него как-то не поворачивался язык назвать ее старухой, она тоже стала звать его Петром.
Та ночь случилась в начале прошлого лета, сейчас — новая осень. За это время им не приходилось бывать вместе. Не то что кто-то избегал встреч, просто Георгий Амбарцумович, начальник разведрайона, в прошлом году распределил их по разным отрядам. Петр постеснялся его просить и убедил себя, что ему непременно повезет, что обязательно выпадет случай. И случай действительно выпал — в этом году на обследование сто четвертого квадрата послали Наташу и Петра. Коллектором — только для зарплаты, а попросту, рабочим — с отрядом пошел Константин. Очень плохо, что, пошел именно он. Ведь из-за него и появилось это самое «чуть», о котором надо заводить разговор.
