Песня Кахунши - [15]

– Чего это она? – спрашивает Чамди.

– А тебе-то что?

– Да ничего, я же не со зла, я так.

Просто ведь вчера ночью Сумди до нее никакого дела не было, вот Чамди и удивился.

– Куда мне сходить? – спрашивает он Сумди, стараясь не встречаться с Гудди глазами.

– В смысле?

– Ну, это… – смущается Чамди.

– Ты же только хлеб вчера ел, – вмешивается Гудди. Она сообразила, в чем дело, быстрее брата. – Или ты врал, что с голоду помираешь?

– Куда хочешь, – отвечает Сумди, – выбирай любое место.

– А если меня увидят?

– Попроси, чтоб не фотографировали! – фыркает Гудди.

Брат и сестра заливаются смехом.

– И он нам будет говорить, что на улице живет!

– Да я просто…

– Пошли, – говорит Сумди.

Чамди плетется следом.

Три разбитые ступеньки. В углу колонна, из которой торчит ржавая арматура. Плиты какие-то валяются.

– Тут дом сгорел, а ступеньки остались. Это наш сортир. Садись на край ступеньки, и все само на землю упадет.

Он уходит, Чамди снимает шорты, и тут Сумди оборачивается.

– Главное береги, а то крысы утащат.

Он хохочет, хлопает себя по ноге и исчезает.

Чамди старается побыстрее сделать свои дела. Сумди он, конечно, не верит, но все равно неприятно. Миссис Садык удар бы хватил, увидь она Чамди в этой позе! А койбои вообще на весь свет бы растрезвонили. Чамди вспоминает, какие в приюте туалеты. Пару лет назад миссис Садык ушла на рынок, а Раман пошел в уборную и заснул. Чамди хотел его разбудить, нагнулся и чуть не закашлялся от перегара. Чамди плеснул Раману водой в лицо, тот вскочил, стал размахивать руками и кричать. Чамди пулей вылетел на улицу.

Что же теперь с попой делать? Он озирается, сидя на корточках. В приюте он мог бы листиком подтереться. А тут только одно дерево, там, где навес. И до листьев все равно не достать.

Выручает круглый камень. Чамди вытягивает руку, подтаскивает его поближе и подтирается. И опять вспоминает койбоев: им бы вот таким камушком поиграть.

Надев шорты, он возвращается к навесу, где Сумди и Гудди пьют чай из одного стакана.

– Ну что, балласт сбросил? – спрашивает Сумди. 

– Да.

– Тогда пей чай.

– Спасибо, я не хочу.

– Может, наш чаек для раджи не годится?

– Я же вижу, вам самим не хватает.

– Просто у нас посуды другой нет. Пей давай.

Сумди протягивает ему стакан. Чамди не знает, как быть.

– Ты стесняешься, что ли? Стесняешься, что она касалась стакана губами, а теперь ты должен будешь…

Гудди хлопает его по руке:

– Господи, с утра-то не начинай!

– Не обращай на нее внимания, – говорит Сумди.

Гудди наливает молоко из пакета в крышечку от бутылки, похожей на ту, из каких пил Раман, идет к Амме и осторожно капает молоко ребенку в рот.

– Что она делает?

– Кормит его.

– А почему она, а не мать?

– Амма больна. – А…

– Нет у нее молока. И кончай с вопросами.

Чамди отхлебывает чай и отдает стакан Сумди. Тот подливает кипятку из кастрюльки. Амма снова принимается стонать. Она смотрит на ребенка и как будто не видит его.

Чамди оглядывается на Сумди.

– Это наша мама, – неожиданно говорит Сумди, не поднимая глаз от кастрюльки. – Она все время куда-то уходит с ребенком. Мы уже устали волноваться. Она почти ничего не понимает. Садится в угол и рвет на себе волосы. Ненавижу, когда она так делает.

– А отец где?

– Умер.

«Вот я идиот», – думает Чамди.

– Видишь персидскую пекарню напротив? – спрашивает Сумди.

Чамди видит вывеску: «Ростами. Пекарня и булочная». А над ней реклама пепси-колы. Усатый продавец протирает тряпкой витрину с хлебом. Из-под расстегнутой рубахи видна волосатая грудь. Рядом с пекарней кафе «Густад». Сонный мальчишка подметает полы. Черные стулья составлены один на другой, столики с мраморными столешницами сдвинуты в угол.

– Три года назад отца сбила машина, – говорит Сумди. – Прямо перед этой пекарней.

Странно, отец погиб три года назад, откуда же у Аммы грудной младенец? Наверное, лучше об этом не спрашивать.

– Мне очень жаль, – говорит Чамди.

– Тут уж ничего не поделаешь. Мать совсем спятила после его смерти. Теперь мы за ней присматриваем. Ничего не поделаешь. Что тут поделаешь?

Чамди не понимает, надо ли ему отвечать.

– Ты можешь нам помочь, – говорит Сумди.

– Я?

– У нас и план уже есть.

– Какой план?

– Как ловчее красть.

Чамди приходит в ужас. Он в жизни ничего не крал. Ни разу. Чамди прекрасно знал, где миссис Садык хранит вкусное сливочное печенье, но брал только то, что ему давали.

– Я не буду воровать.

– Что, в штаны наложил? – говорит Гудди.

– Не переживай! – Сумди очень серьезен. – У нас отличный план. Понимаешь, Амма очень больна. Ей к доктору надо, а то помрет. И что тогда нам с ребенком делать?

– Ничего с ней не случится! – сердится Гудди. – Я все для нее сделаю!

– Понял? Нам надо украсть деньги, отправить ее к доктору и убраться отсюда!

– Насовсем! – говорит Гудди.

– Куда? – спрашивает Чамди.

– К себе в деревню, – объясняет Гудди. – В нашу деревню. Так ты нам поможешь?

Карие глазищи уставились на Чамди. Вчера она его пожалела. А сегодня терпеть не может. Непонятно.

– Чего молчишь? – злится Сумди. – Мог бы я бегать, я бы тебя не просил! Ты посмотри на меня – ну как я побегу? Меня поймают и шкуру спустят.

– И меня поймают.

– Ты ж хвалился, что быстро бегаешь! – говорит Гудди. – Или ты трепло, или умеешь быстро бегать!