Песня Кахунши - [14]

Шрифт
Интервал

Может, мама там? Может, она на небе живет?

Чамди и раньше об этом думал, а вот сейчас всем сердцем поверил: она и вправду на небе. «Наверное, поэтому меня папа и оставил, – думает он. – Я ему маму напоминал. Теперь она на небе живет, и когда-нибудь я ее увижу».

Чамди ищет на темном небе силуэт матери. Проводит линию от одной звездочки к другой, и получается живое тело. Самая яркая звездочка – это мамина голова. Вот черные пряди – у нее ведь обязательно должны быть длинные волосы. Для глаз звезды не нужны: он видел маму во сне, у нее глаза, как у него, большие и черные. Чамди смотрит на маму в небе.

Потихоньку он погружается в дрему. До него доносится дыхание Бомбея: автомобильные гудки, скулеж собак, а еще кто-то стонет.

Да, точно, это стон.

Чамди приподнимается на локте и в темноте различает на земле у дома напротив женщину. Она стонет от боли. Чамди смотрит на Сумди и Гудди.

«Разбудить их? А вдруг они решат, будто я испугался?»

Отвлечься не получается. Чамди встает и медленно переходит улицу. Наступает на что-то острое и морщится. Хоть бы не стекло – стекол у него в пятках и так достаточно. Нет, это красная пробка от газировки. Женщина полулежит с закрытыми глазами, привалившись к стене. Что-то бормочет, но слов не разобрать.

Чамди хочет погладить ее, успокоить – и вдруг замирает. На руках у нее – ребенок, совсем крошечный. Ребенок не шевелится. Лицо женщины в грязи, часть волос вырвана.

Чамди наклоняется так близко, что даже чувствует ее дыхание. Морщинки вокруг глаз еще заметнее от пыли, смешавшейся с потом. Губы сухие и белые. Чамди все смотрит на голого младенца, трогает его щеку. Младенец не двигается. «Иди спать», – говорит себе Чамди. Дрожащим пальцем касается детского животика. Тишина…

– Ты чего? – спрашивает вдруг Сумди.

Чамди быстро оборачивается.

– Да не бойся ты. Свои.

– А я и не боюсь, – лепечет Чамди.

– Чего ты делаешь?

– Я просто… мне показалось, что с ребенком… что-то не то.

Сумди вид женщины и младенца не беспокоит.

– Иди спать, – говорит он.

– Но он не дышит…

Сумди кладет палец на ротик ребенка.

– Дышит, я же чувствую. Он просто спит. Расслабься!

Сумди кладет ладони женщине на лицо.

– Амма, – зовет он.

Осторожно трясет ее за плечо пару раз, и женщина перестает стонать.

– Ты ее знаешь? – спрашивает Чамди.

Сумди обнимает Чамди и ведет его к навесу. Интересно, он опереться хочет, чтоб легче было идти, или просто так, по-дружески?

– Ложись спать. Нам еще завтра работать.

– А что мы будем делать?

– Завтра узнаешь.

Они снова укладываются на дорожке.

– Чамди…

– Что?

– Ты ведь быстро бегаешь, да?

– Сколько можно одно и то же спрашивать?

– Ну скажи. Пожалуйста.

– Да, я быстро бегаю.

– Это хорошо.

Сумди закрывает глаза. Рукой задевает спящую сестру. Та ворочается, но не просыпается. А Чамди все думает о женщине. Почему она стонет, о чем бормочет себе под нос? Он приподнимается и смотрит на нее. В лунном свете блестят ее зубы. Младенец у нее на руках застыл, как изваяние.

Чамди снова ищет на небе силуэт матери. Ищет и не находит. Наверное, она сейчас занята. Тогда он просит ее переставить звезды так, чтоб получилось имя отца. Ведь в городе живут тысячи тысяч людей, а Чамди нужно найти среди них одного-единственного. Так пускай небеса хоть имя его подскажут.

Глава 5

Рано утром улица просыпается. На деревьях и на крышах домов каркают вороны, и Чамди открывает глаза. Сколько же народу ночует на улице! Молодой парень, зевая и потягиваясь, вылезает из тачки. Садится, расчесывается пятерней и глядит по сторонам. Мимо идут двое, несут ведерки с водой. Улыбаются, – наверное, один из них пошутил. Кто-то подметает улицу длинной метлой, сгребает мусор с дорожки. Старуха садится на корточки и чистит пальцем зубы. На губах пенится густая черная паста. Старуха полощет рот водой из полосатой кружки и сплевывает прямо на дорожку. Ей и дела нет до того, что парень тут уже подмел. Лысый толстяк в белой рубахе идет босиком через дорогу. В одной руке у него джазве, в другой букет бархоток. На лбу красный кружок. «Значит, в храм собрался», – думает Чамди.

Гудди кашляет и тоже сплевывает на дорожку, прямо как та старуха. При свете дня ее лицо еще грязнее, но щеки круглые. Она так и спала в оранжевых браслетах. Платье у нее дырявое. Гудди об него руки вытирает, словно это полотенце.

– Нет, ты посмотри на него, – говорит она, – он так и спал в своем платке. Я ж тебе говорила – полный идиот.

– Да оставь ты его! – отмахивается Сумди.

Сумди, наверное, проснулся раньше всех. Он бодр и полон сил. Достает спички из ржавой жестянки, разжигает керосинку, ставит на нее кастрюльку. Чамди не может оторвать глаз от глубокого шрама. Как будто кожу просто разорвали. А уха-то как он лишился? Может, крыса откусила? Ребята ведь прямо на улице спят. Хорошо еще, что Чамди об этом вчера ночью не подумал! На ухо он старается не смотреть.

– Чай будешь? – спрашивает Сумди.

– Нечего его кормить! Пусть сначала поработает! – кричит Гудди.

Чамди заглядывает под навес и удивляется. Под навесом сидит Амма. Она по-прежнему бормочет и по-прежнему раскачивается взад-вперед. У ее младенца вздулся животик.


Рекомендуем почитать
За час до убийства (сборник)

Популярная книга о пензенских сыщиках «Рука из могилы» (1998 г.) давно стала библиографической редкостью. Напомним читателям, что «Рука из могилы», как и другая книга Владимира Вычугжанина, «Профилактика жадности», были отмечены МВД РФ в номинации литературы и искусства. В новое издание вошли рассказы об известных пензенских сыщиках и два детективных романа «Жизнь за квартиру» и «Кляуза».Издание публикуется в авторской редакции.


Кукольник

Если бы избалованный богатством, успехом и любовью детей всего мира Адам Кулаков вовремя прислушался к словам своего деда-кукольника – никогда бы не оказался в ловушке собственного тщеславия. Теперь маленькая тайна наследника игрушечной империи – в руках шантажиста и, похоже, дорого ему обойдется. О цене тайны его дед тоже знает многое… В далеком 1944 году за русским врачом-недоучкой Аркадием Кулаковым захлопнулись ворота Освенцима. Его незамысловатые игрушки из дерева и больничной марли дарили последнюю улыбку обреченным детям в лаборатории одного из самых страшных военных преступников.


Точки. Современный рассказ

Сборник «Точки» представляет рассказы учеников А. В. Воронцова, известного русского прозаика и публициста. Андрей Венедиктович Воронцов родился в 1961 году. Автор 9 книг прозы, многочисленных критических и публицистических статей. Секретарь Правления Союза писателей России. Работал в журналах «Октябрь», «Наш современник», шеф-редактором, обозревателем «Литературной газеты», главным редактором издательства «Алгоритм». В настоящее время – заместитель главного редактора журнала «Москва» и руководитель мастерской прозы на Высших литературных курсах при Литературном институте имени А. М. Горького.


Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.