Песня цветов аконита - [9]

День Осенних цветов — женский праздник, хотя участвуют в нем и мужчины. Теперь я гляжу на тех и других глазами взрослой девушки. Ведь мне уже четырнадцать. Не будь я дочерью Солнечного, наверное, и мое сердце занял бы кто-то…

Мои девушки разбирают листочки с надписями. Смеются. Даже сюда долетает их смех. Считают, сколько разных имен цветка им досталось. Считают…

Отец не пожалел для меня учителей, я образованна лучше любой женщины Земель Солнечной птицы. Дочь Благословенного должна быть умной — но зачем знания женщине, которая даже не может сама устроить свою судьбу? Я всегда буду делать то, что нужно для государства.

Отец… Любил ли он свою дочь хоть один день? Заботился — несомненно. Но о ком его заботы? О капельке солнечной крови, единственной дочери, залоге будущего политического союза — или о Хали, ребенке от нелюбимой жены? Хроники лгут. Он не любил мою мать. Может быть, потому, что в его сердце вообще нет приязни к синну? Или потому, что он не хотел этого брака и заключил его лишь на благо страны? Мать это знала. Но она была очень горда. Я хорошо помню ее. От нее я унаследовала волосы — темные с рыжиной, волосы синну. Отец сам выбрал именно ее… Я никогда не спрошу, почему все так сложилось. И все-таки уже семь лет прошло… а он не берет себе новой жены. Впрочем… есть много вещей, о которых думать не следует. Я ведь послушная дочь. И я такая же подданная Благословенного, как и все. О, мой отец знает, как добиться повиновения. Может быть, он мог бы добиться моей любви — но ему не надо ее. Может быть, он сумел бы привлечь к себе восьмилетнюю девочку, ставшую сиротой… но не захотел этого делать. Теперь уже поздно… и я даже рада, что отец для меня — только носитель верховной власти. Все равно — я лишь фигурка в очередной игре, которую он поведет рано или поздно. Я никогда не буду свободна.

"Закружит, унесет с собою

Этот зимний вихрь полевой!"

Как остро пахнут листья вьюнка за окном!"

* * *

Город неподалеку от Орэн

Йири спустился вниз. В этот вечер он был один и был полностью свободен, что случалось нечасто. Хиранэ занимался торговыми вопросами и прочими делами, Кенну наверняка развлекался в Алом квартале, Райху тайком напивался в кабачке… Мальчик решил в одиночку пройтись по улицам. Времени оставалось немного. Однако погулять не удалось. Прямо у ворот гостиницы он наткнулся на плачущего малыша. Судя по возгласам, малыш забрызгал грязью коренастого парня года на три старше Йири, и пострадавший вымещал злость на младшем. Ребенок ухитрился выдернуть покрасневшее ухо из безжалостных пальцев мучителя и побежал, но споткнулся. Тот кинулся за ним — и натолкнулся на неожиданную преграду.

— Не надо, — голос прозвучал негромко, но до того уверенно, что крепыш оторопел.

Малыш, наблюдавший за этой сценой раскрыв рот, опомнился и задал стрекача.

— Да ты!.. — детина опомнился и замахнулся на помешавшего сопляка. Тот уклонился от удара, но не отошел. Видя, что жертва вот-вот удерет, он завопил и вновь попытался отбросить помеху. Йири схватил его за рукав, и подросток резко крутанулся вокруг своей оси, чуть не ткнувшись лбом в стену…

— Тебе Сущий забыл добавить ума, — выговаривал Кенну, прикладывая холодную пряжку от сбруи к лицу Йири. — В какое место тебя клюнул зеленый дятел? А если бы не я? Надо же голову иметь!

Йири только повел плечом. Кенну возмущенно фыркнул, видя такое пренебрежение к своим советам.

— Я знаю недоумков, которые вечно лезут в драку, им только дай кулаками помахать. Но те хоть драться умеют. А ты-то на кой поперек полез? Ничего не боимся?

— Да нет… Бегать и уворачиваться я же умею. Подумаешь, попал один раз… А тот совсем маленький был, — ответил Йири, сжимая висок, чтобы унять звон в голове.

— А ты какой, горе неумытое? Герой — Дитя Облаков? Может, тебя хоть морду бить научить? — причитал Кенну.

— Хотел бы, давно бы дрался со всеми. Я не хочу.

— Тогда какого демона лезешь, куда не просили? И впрямь, тебе стоит в святые податься… Живи в лесу и молись за обиженных. Что, у вас в глуши все такие? Погоди, ты у меня еще станешь боевым петушком…

Мальчишка покосился на Кенну и вдруг усмехнулся.

— Учитель… Мне что, на тебе учиться?

Кенну скорчил испуганную рожу. Оба расхохотались. На шум явился Райху.

— На нем, — указал Кенну. Они расхохотались еще громче.

— Согласен, — через силу выдавил Йири. — Только ты пряжками холодными запасись, ушибы лечить.

— Для кого?

— Для него, и нос пусть побережет. Острый… как бы не обломился.

Остроносый подозрительно поглядел на обоих.

— Ну-ну. Дохохочетесь у меня, — невнятно пригрозил он и ушел. Йири вытер слезы, покачал головой.

— С головой у тебя беда. Ему морду набили, а он ржет, как конь породистый, — осклабился Кенну.

Из города уехали в сумерках. Райху обзавелся новой красной шапкой и страшно гордился, вызывая насмешки Кенну. Люди Хиранэ получали немного, однако Йири мог заработать здесь гораздо больше, чем в своей деревне.

А дни то бежали, то ползли. Пошли нескончаемые дожди, начались холода. Йири не хотел тратиться на теплую одежду, и Кенну отдал ему свою старую выцветшую куртку — кэссу. Мальчишка долго возился с ней, пытаясь подогнать по себе. Шить он умел. Райху язвил, как всегда: «зачем нашей детке наряды? Она и так себе хорошего дружка найдет», и так надоел Йири, что тот едва не швырнул в него попавшим под руку седлом.