Песни улетающих лун - [10]
Свеча уплыла; торопливые, послышались за дверью шаги, и , освобождая проход в дом, холодно звякнула клямка.
— Осенька, — Ирка рванулась в сени; обняла любимого, ища в темноте его губы. — Ося…
Сильные руки поймали ее капканом, пальцы начали жадно шарить ниже спины, небритая щека уколола шею. Девушка удивленно отстранилась и ахнула: ее сжимал в объятиях незнакомый парень.
— Ты кто? — прошептала Ирка. Колючая волна страха пробежала по ее спине. — Где Ося?…
— Какой еще Ося? — Парень оскалил зубы. — Ты что, голуба? Здесь мы всегда жили.
— Ося! — Ирка оттолкнула парня и вбежала в комнату.
Но ни Оси, ни его родственников в комнате не было. Голубоватую стену загораживали в углу дубовый стол и четверка крашенных табуреток; на столе наготове стояли штоф, чугунок и стаканчики; белые ситцевые гардинки занавешивали окно. Чистой и не по-военному богатой казалась хата; и только полумрак, спорящий с огоньком стоящей в стакане свечи, от которой ложились на стены длинные тени, придавал обстановке странный, нехороший какой-то оттенок…
Справа, спиною к Ирке, молитвенно наклонив голову к пустому, без иконы, углу, стоял широкоплечий мужик. Он вздрогнул, повернул к вошедшей густо заросшее бородой лицо, и Ирка увидела, что на щеке у него запеклась синим пятном кровь…
Ирка закричала в голос и, рыдая, бросилась к выходу. В сенях парень попытался схватить ее, но она с криком оттолкнула его руку.
Ирка выбежала на улицу, и ей показалось, что за спиной летят ей вдогонку страшные злые вопли:
— Какой еще Ося? Здесь мы, мы всегда жили!
— Да что с тобой? Что случилось-то? Тебя всю трясет, — Зося тщетно пыталась успокоить сестру.
Ирка задыхалась от плача:
— Ося же сам говорил, что их туда поселили!… А там какие-то мужики! Что они там делают? Где Ося!? Значит, его увезли… Осенька, мой любимый!…
Семен и Зося подавленно молчали, а старуха, закрыв глаза и качая головой, только пробормотала беспомощно: “Горе мне, ой же горе мне, Бог…”
Ирка вдруг успокоилась сама. Вытирая глаза, сказала жалобно:
— Пойдем скорее. Здесь так страшно.
С великим трудом, делая постоянные передышки, семья спустилась к реке и двинулась в сторону леса, вонзившего вдалеке вершины в тяжелое, с черными подтеками, небо.
Неизвестно кем занесенная с кладбища, лежала на дне Волчьих Оврагов замшелая, почерневшая от времени плита надгробья. Сестры посадили Семена прямо на нее; вытерли со лбов бисеринки пота.
— Не доползем мы, — Семен виновато улыбнулся.
Было уже совсем темно. С начищенного до блеска месяца, пропуская к Оврагам свет, ветер сорвал рваную тучу, и на фоне неба отчетливо нарисовались очертанья шиповника.
— Ладно, — решилась Зося. — Передохнем здесь чуток.
Новая туча перекрыла собой струящуюся в воздухе дорогу, но уже через несколько секунд луна вынырнула из ее волн; бриллиантами вспыхнула на иглах шиповника дождевая вода.
— Бобеню, а как ты думаешь, куда увезли Осю?
Ревекка уже прочитала по памяти “Шма” и теперь — больше на иврите она ничего не знала, — общалась со Всевышним на родном языке, при каждом “Готеню” поднимая к небу тощие руки и раздражая своим бормотанием не находившую себе места Ирку.
Старухе не хотелось прерывать молитвы, и она с досадою повернулась к внучке:
— Я знаю? Степка Малюго говорил, что в Барановичах есть какой-то завод, там евреи будут работать, а Зелиг Грушевский слышал, что немцы всех идн свозят в Польшу. Откуда я знаю?
Ревекка снова принялась было бубнить под нос, но Ирка опять прервала ее — уже раздраженно:
— Бобе, а за что твой любезный “Готеню” все время наказывает евреев?
В рыхлой тишине оврага голоса говоривших казались вязкими, непохожими на настоящие.
— Откуда я знаю? За наши грехи…
— На то он и “Готеню”, чтобы кого-то наказывать, — вставил со своего каменного сиденья Семен.
— У меня нет никаких грехов, — раздраженно сказала Ирка. Ни Семен, ни Зося не смогли удержаться от усмешек. — Что смеетесь? Нет у меня никаких таких больших грехов. Маленькие есть, а больших нету. — Она все больше сердилась. — А у мамы вообще никаких грехов не было, это все знают, к тому же она была такая красавица. И у Оси никаких грехов не было, — почему же его увезли?
— Да почему ты так уверена, что его увезли? — Зося неестественно рассмеялась. Она сама чувствовала, каким глупым и искусственным получился ее смех. — Он тебе когда сказал, что их к Высатинской поселяют?
Неумелое Зосино участие только подлило масла в огонь. Ирку душила злоба:
— Бобе, а что твой Бог сделает еврейке, которая по уши втюрилась в нееврея?
Старуха пожала плечами.
— Пусть гойки и выходят замуж за гоев. У нас своих красавцев хватает.
— Нет, я ведь и не говорю “замуж”. Как раз наоборот: если она просто втюрилась в него по уши и бегает за ним, как собачка, а у него таких собачек — тысячи.
Зося, потрясенная обидой, до боли прикусила губу. Она знала, в каком состоянии находится сейчас Ирка, но все равно не могла простить оскорбления и теперь сидела, крепко сжав кулаки, чтобы не расплакаться. В этот момент она ненавидела младшую сестру.
— Может быть, о чем-нибудь другом поговорим, богословы? — Семен попытался взять на себя роль миротворца. — Вот когда своими глазами увижу вашего Бога, тогда и спрошу у него, что грех, а что не грех.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.