песни мертвых детей - [93]

Питер оглянулся на школу.

Я показал на девчонку у окна.

— Кто это? — спросил Питер.

— Не знаю, — сказал я.

Девчонка продолжала рисовать на стекле. Круг. А внутри дуга. Улыбка. Две точки. Глаза.

— Думаю, все нормально, — сказал я.

Мы еще немного подождали, но никаких действий со стороны мистера Сэкера не последовало.

Если девчонка хотела на нас наябедничать, она бы давно это сделала.

— Пошли, — сказал я.

Утесник был укрыт снегом, замерзшим, оттаявшим, снова замерзшим. Снег превратился в ломкую ледяную корку, накрывшую вереск Местами снег растаял и сверкающими бриллиантовыми капельками висел на ветках. Только ты их хочешь потрогать, и они срываются вниз длинными нитями. Все вокруг было мерзлым, а потому вполне сухим. Даже земля промерзла, несмотря на солнце.

Мы запросто могли что-нибудь обморозить себе. Такого я допустить не мог. Нужно было все время двигаться. Я повел Питера к Базовому лагерю № 2.

— Эндрю там? — спросил он.

— Возможно, он уже ушел, — ответил я.

— Миранда ведь с ним?

— Заглохни, Питер, — приказал я.

Если не считать снега, подход к Базовому лагерю № 2 выглядел как обычно.

При температурах ниже нуля по Цельсию лагерь терял свое оперативное значение. Разводить костер было слишком рискованно, так как дым мог выдать его месторасположение.

Уже у самого лагеря я увидел первые признаки, что в лагере что-то произошло.

Рядом с Аварийным выходом № 1 на снегу отпечатались следы.

Два человека, подумал я, глядя на них, — и одного из них тащили.

От паники у меня в животе все закрутилось, словно там мучили какого-то мелкого зверька.

— Контролируем оба выхода, — сказал я.

Тут мне в голову пришла мысль.

— Подожди минутку.

Я обошел Лагерь по периметру, внимательно вглядываясь в снег.

Снег рядом с Аварийным выходом № 2 также разворошили чьи-то ноги. Но опытный следопыт сразу понял, что следы оставил только один человек, и было нетрудно догадаться, кто именно.

Интереснее было другое — несколько свежих кровавых пятен.

Я продолжил обход и вернулся к Выходу № 1.

Проверил еще раз и убедился в своей правоте: следы оставили двое.

Питер проследил за моим взглядом. Он тоже увидел два набора следов: одни волочащиеся, другие нормальные.

— Хорошо, — сказал я. — Я иду через другой Выход. Ты через этот.

Мне не хотелось, чтобы Питер раньше времени увидел кровь.

Я бросился к Аварийному выходу № 2 и упал на четвереньки. Земля была ужасно холодной, почти обжигала.

Я нырнул в туннель, проложенный в зарослях утесника. Здесь уже ползли — кто-то разворошил песок, то и дело попадались кровавые пятнышки. Несколько капелек крови замерзали на колючках утесника. На песке кровь была еще мокрой.

Я не хотел, чтобы на брюках остались кровавые следы, потому двигался очень осторожно.

Питер, осторожность не соблюдавший, добрался первым.

Я был лишь на середине Аварийного выхода № 2, когда услышал, как он громко, слишком громко зовет меня по имени.

В его голосе было что-то жуткое. Таким голосом он, наверное, кричал, когда ему было лет пять, после того как двенадцать часов просидел в темном чулане.

Я выполз на центральную поляну. Питер стоял посередке, вытянув руки по швам.

Здесь кровь была повсюду. Замерзшая лужица на ржавом листе железа, сгустки у края самой ямы.

Вокруг железного листа вился едва заметный парок, словно дымок вокруг закрытой печной трубы.

Питер со своего места видел, что там, в яме.

— Гляди.

Он ткнул негнущимся пальцем.

Я шагнул к нему.

Перед тем как заглянуть в яму, я пристально посмотрел на лицо Питера. Мне хотелось точно угадать, испугаюсь я или обрадуюсь.

Ноздри у Питера расширились, он дышал животным дыханием, так бывает с людьми, когда они думают, что их вот-вот стошнит.

Я посмотрел туда, куда смотрел Питер.

Там была Миранда, это я мог сказать точно. Там была Миранда и много-много мирандиной крови. Но с ней было что-то непонятное. Я все не мог понять, с какой стороны на нее надо смотреть, головы ни с одного конца не было. Обуви на ней тоже не было, а гольфы съехали на щиколотки. И коленки были какими-то очень тонкими. Зато руки очень толстыми, словно их надули. А под юбкой что-то выпирало. Там, где должна была быть голова, лохматились лишь светлые волосы. Еще немного волос утопло в луже крови. Кожа была синеватой, вся в прожилках. Питер что-то бормотал, но я не слушал. Я все искал голову. Руки у нее торчали под странными углами, словно суставы согнулись в неправильные стороны. Я вдруг понял, что ее белая кофточка утопает в густой кровавой луже, кофточка уже намокла, но еще не пропиталась кровью целиком. Может, это была кровь из сердца, слишком густая, и материал поэтому пропитывался медленно. А левая нога, теперь я ясно это увидел, была согнута в колене и выглядела так, словно у нее внутри нет ни одной твердой косточки.

Питер первым сумел произнести что-то осмысленное. Возможно, дар речи вернулся к нему быстрее, потому что до этого он уже выкрикивал мое имя.

Но за секунду до того, как он заговорил, я наконец сумел разобраться, что к чему.

— Она вверх ногами, — сказал Питер.

Одежда была надета на Миранду вверх тормашками и задом наперед. То, что я считал руками, было на самом деле ногами, а ноги были руками.