песни мертвых детей - [105]

Шрифт
Интервал

Двигая только глазами, я осмотрелся. Я выискивал возможности, слабости. Дверь в одном конце длинной, завешенной коричневыми коврами комнате вела в Главную камеру пыток, а дверь в другом конце выходила в коридор. В комнате имелось семь стульев: три вдоль одной стены, четыре вдоль другой. Место четвертого стула у первой стены занимал низкий столик, на котором аккуратными стопками лежали классные журналы. На среднем из трех стульев сидел офицер СС. Я расположился на последнем из четырех стульев — на стуле, ближайшем к двери в Камеру пыток. Я слышал сквозь дверь, как Главная Мучительница звонит по телефону и отвечает на звонки. К сожалению, она редко повышала голос и мне не удавалось разобрать что-нибудь ценное. Но один раз она почти завопила, и я отчетливо расслышал: «Так где же он тогда?» Этот выкрик позволял предположить, что вражеская операция протекала неидеально, что вселило в меня немалую надежду. Я выпрямился на стуле и стал ждать развития событий.

И вот эту стабильную ситуацию нарушил новый фактор, точнее, группа факторов: Миранда. От меня не укрылась преднамеренная хитрость данного хода, пусть то была хитрость презренно низкого порядка. Лицо, или лица, впихнувшие Миранду в комнату в сопровождении лишь сонной мелкой сошки (капрал Восток подозревал здесь руку шпионки Альмы), явно надеялись вывести меня из равновесия. Но я так просто не поддаюсь. Горестный и не лишенный меланхолии взгляд — вот и все, чем я поначалу позволил себе обменяться с Мирандой. Миранда села на первый из четырех стульев, на самый дальний от меня стул. Долгое молчание продолжалось.

— Ты ведь понимаешь, — наконец сказала Миранда. (Она надеялась, что я заговорю первым. Вполне даже возможно, что ей приказали ждать, когда я заговорю.) — Я должна была им сказать. Если бы я не сказала, случилось бы что-нибудь ужасное.

Известие о том, что моя возлюбленная стала осведомителем, едва не разбило мое сердце. Но несмотря на это, несмотря на раздирающие меня противоречия, внешне я ничем не выдал душевной сумятицы. Мелкий эсэсовский чин потягивал чай из кружки, предпринимая жалкие попытки сделать вид, будто он не слушает, будто его вообще нет в комнате.

— Ты только и сделала, — сказал я, включаясь в двойную игру, — что наговорила кучу никому не нужной лжи.

Миранда взглянула на эсэсовца. В ее взгляде я прочел, что она почему-то боится меня, боится, что я рассвирепею и наброшусь на нее. Восток это заметил и поразился тому, сколь ошибочным было мое мнение об этой девчонке. Любовь к ней была самой большой моей глупостью, хотя только в тот миг расставания с иллюзиями я понял, сколь катастрофически разрушительной могла оказаться эта глупость. Пять минут мы сидели в полной тишине, и за это время, когда мы пребывали в показном бездействии, сержант Север преодолел почти весь путь до Домика Егеря, где ничего не подозревающий лейтенант Юг все еще находился в постели. Наконец мелкий эсэсовский чин, признав, что последняя из уловок гестапо провалилась, перешел к следующему этапу. Он высунул голову в коридор и позвал:

— Можете войти.

Через несколько секунд вошли Берт и Эстель.

Понятное дело, единственная свободная пара стульев находилась между Мирандой и мной. Естественно, Берт с Эстель побоялись сесть рядом со мной. Они стояли и нервно болтали о какой-то ерунде, пока эсэсовец, который уже занял прежнее место, не обратил внимание на их смущение и не попытался облегчить его.

v

Сержант Север приближался к Домику Егеря с крайней осторожностью. Он бесшумно двигался по густому подлеску. Представлялось вероятным, что Бригадир СС, предвидя его следующий ход, радирует о нем подчиненным и отдаст приказ перекрыть все подступы. Когда впереди показался Домик Егеря, сержант Север обнаружил, что у входной двери действительно выставили часового из гестапо. Северу ничего не оставалось, как сесть, набраться терпения и довольствоваться ролью наблюдателя в слабой надежде на то, что ему представится шанс предупредить товарища. Он спрятался в кустах у тропинки ближе к домику, чем в тот, теперь кажущийся таким далеким, день, когда он напал на лейтенанта Юга.

Ждать Северу пришлось недолго: не прошло и пяти минут, как на большой скорости подъехали Бригадир СС и шпионка Альма. Он смотрел, как они прошелестели мимо, их сапоги находились на уровне его глаз. Обнаружить его было невозможно. Это была его территория. Он находился в своей стихии. Вражеская парочка скрылась в доме, часовой остался снаружи.

vi

Мать лейтенанта Юга провела шпионку Альму и Бригадира СС прямо в гостиную. Она была единственной, кто уже встал, и поэтому именно она открыла дверь. Ее муж еще крепко спал и видел сны, какие только могут сниться виновным. После нескольких волнительных минут мать лейтенанта Юга покорно провела наверх представителей оккупационных сил.

Как бы мне хотелось пропустить эту сцену, как бы хотелось сказать простыми, скупыми словами, что младший лейтенант Юг вел себя, как и полагается вести верному воину вооруженных сил Ее величества. Но к несчастью для меня, к несчастью для нас, к несчастью для самой Англии, этого не произошло, нет. Вид входящего в комнату Бригадира СС напугал лейтенанта Юга. Нет сомнений, что его страшили ужасы пыток и лишения тюремного заключения. У другого человека, стойкого, с верным сердцем и крепкого духом, эта мимолетная слабость быстро бы миновала. Необходимость хранить молчание немедленно возобладала бы над всем остальным. Предстоящие трудности превратились бы лишь в многочисленные бастионы, препятствующие капитуляции. Решение держаться, и держаться до самого конца, было бы выработано, принято, упрочено и возведено на пьедестал — твердое, как гранит, ковкое, как медь. Но лейтенант Пол Юг забыл все, к чему готовился, он не стал слушать голос своей совести, он опозорил друзей, и, хуже всего, он предал свою страну, империю, королеву.


Еще от автора Тоби Литт
Эксгумация

«Эксгумация» — превосходный психологический триллер одного из наиболее ярких представителей современной британской прозы. Роман, написанный Тоби Литтом в 2000 году, стал бестселлером в Великобритании и многих других странах. Главный герой книги, Конрад, подвергается нападению киллера в момент встречи со своей подругой-моделью Лили в фешенебельном лондонском ресторане. Лили погибает, сам Конрад оказывается в коме. Как только силы возвращаются к нему, он, с умением искушенного опытом детектива, начинает свое собственное расследование.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.