Песни Кавриса - [14]
— Вот, не дали фашисты достроить новую больницу — все каменщики на фронт уехали, — пояснила медицинская сестра, заметив, что парни разглядывают здание.
Ожидая своей очереди, Каврис смотрел в окно. По улице строем, как настоящие солдаты, шли парни в черной форме — фезеушники. У мальчишки застучало сердце: взял бы да побежал к ним безо всяких комиссий, встал в строй и зашагал вместе со всеми…
Каврис не выдержал, вышел на крыльцо. Мимо как раз проходил строй, среди всех выделялся стройный красивый паренек. Он был выше всех ростом, и форма на нем была совсем новенькая, а на фуражке сияла эмблема: два молотка крест-накрест.
Заметив на себе восхищенный взгляд Кавриса, паренек на минуту приостановился и спросил:
— Ты чего смотришь? Знаешь меня?
Каврис отрицательно покачал головой:
— Нет. Ты недавно поступил?
— Ага.
— А я смогу?
— Не знаю. Это от тебя зависит. Комиссию прошел?
— Нет еще.
— Без комиссии не принимают.
— А у вас все ребята такие высокие?
— Нет. Есть и с тебя ростом. Важно здоровье.
— Я совсем здоров! — ответил Каврис вслед удалявшейся колонне.
Тут как раз вызвали и его.
В кабинете сидели женщины в белых халатах.
— Снимай рубашку, — сказала одна из них, у которой в руке была деревянная трубочка, похожая на воронку.
Когда конец трубочки коснулся его ключиц, мальчик поежился.
— Дыши, — приказала врач, — глубже… Так. Хорошо. А теперь открой рот… Можешь одеваться!
Моя руки над умывальником, стоящим за ширмой, женщина-врач, осматривавшая Кавриса, недовольно хмурилась.
«Не примут! — молнией пронеслась мысль. — Так я и знал! Во всем нет мне удачи». Каврис чуть было не разрыдался, но, вспомнив, где находится, он сказал сиплым от волнения голосом:
— Я хочу учиться. Мне нельзя не поступить.
— Почему? Где твои родители? — смягчилась строгая женщина.
— У меня никого нет.
— Как же так? Почему тебя в детдом не отправили?
Каврис решил не отвечать на вопрос — ему и в аале в свое время надоели с этими расспросами, — он только упрямо повторил:
— И все-таки я совсем здоровый.
— Конечно, — согласилась врач. — Вот приедешь через два года — примем обязательно.
«Надо еще эти два года прожить… Вам хорошо рассуждать!» — мысленно упрекнул Каврис комиссию.
Из кабинета мальчик вышел расстроенный и на вопросы аальских только махнул рукой: мол, невезучий — и все тут!
Глава
девятая
Каврис шагал. Он шагал терпеливо и упрямо. Шагал навстречу холодному дождливому вечеру по шоссе, где теперь редко ходили машины. Шагал весь день, так и не встретив ни одной машины, ни конного, ни пешего. Он уже сутки ничего не ел. От голода сводило живот, от холода ломило ноги. Сапоги пришлось снять в самом начале пути — натер пятки.
Мальчика мучила жажда. По дороге не попадалось ни ручейка, ни малого озерца, ни речки.
К утру дождь утих, но поднявшееся на чистом небе солнце светило уже на просохшую землю. Ровная, без единой ложбинки, степь впитала в себя всю дождевую влагу.
Теперь каждый шаг уносил силы. Если бы это были горы, Каврис нашел бы саранку или кандык, у которых такие сочные и сладкие луковицы.
Суслики то и дело высовывались из норок, — казалось, они дразнили голодного: «Чых-чах, не поймаешь!» Каврис пулял в них камешками и злился: «Ух, я вас! Была бы сейчас здесь Халтарах, она бы показала!..»
Мальчик шагал стиснув зубы, уже не надеясь ни на попутную автомашину, ни на попутную телегу.
Однажды все-таки надежда на помощь появилась: за спиной неожиданно раздался гул мотора. Каврис сел на обочину и стал ждать. Но, обдав измученного путника густой пылью, машина промчалась дальше.
Нестерпимо болели суставы. Каврис хотел встать с обочины, но покачнулся, как деревцо от сильного порыва ветра. В глазах потемнело.
«Как же могут двигаться раненые на фронте? Им ведь еще труднее под пулями и снарядами… Иди и ты, не поддавайся усталости!»
Сравнение с солдатами придало мальчику сил, он поднялся, сошел с шоссе и заковылял к чернеющему вдали лесу, где обычно бывают чистоводная река и луга со съедобными растениями. Внимательным взглядом он искал цветок саранки, таежной лилии. Сами собой слагались стихи, хотя и устал, — по привычке:
Прихрамывая, он с трудом добрался до леса. Родная река Абакан встретила обессиленного мальчика прохладной и вкусной водой. Он припал к ней, как голодный ребенок к материнской груди…
Между тем, будто дразнясь, почти рядом с его ртом вынырнула крохотная рыбешка, плеснула в лицо росистой капелькой. Если бы смог, проглотил живьем! Но разве поймаешь голыми руками верткую рыбку, хотя бы тебя и называли «хозяином рыб»! Прославленный на весь аал рыбак Каврис только вздохнул.
Напившись вволю, он поднялся с колен, и вдруг что-то упало сверху, ударилось об воду, как большой камень.
Это был не камень, а орел-рыболов. Он бросил в глубину свою меткую острогу и тут же взмыл вверх, махая длинными крыльями. В орлином клюве болталась крупная серебряная рыба. Неужели он проглотит ее целиком, не оставив Каврису даже кусочка!
Мальчик крикнул изо всех сил: «А-а, у-у!» Орел, словно догадавшись, о чем его просят, выронил добычу.
