Песнь в мире тишины [Авторский сборник] - [28]

Вот, значит, собрались они в темную ночь, а в ноябре ночи долгие. Тут и днем-то сквозь кладбищенскую ограду ничего не углядишь, сами знаете, а уж про темную ночку и говорить нечего. Да все это вы не хуже меня знаете, верно я говорю? — переспросил кровельщик, который, по-видимому, придавал особое значение этому пункту своего рассказа. Слова эти были встречены гулом одобрения — голоса не подал только одутловатый мужчина, — и кровельщик продолжал: — Было часов девять уже, когда раскопали они могилу. Работа была не ахти какая тяжелая, потому как Генри чуток только и землей-то присыпали. Похоронили его поверх старухи, а под той еще две дочки ихних. Ну, значит, откопали они гроб, и тут Импи возиться дальше что-то неохота стало, замутило его малость. Отдал он молоток и стамеску Леви и спрашивает:

«Леви, сумеешь ты, говорит, управиться тут чин по чину?».

«А чего ж не суметь?» — говорит Леви.

«Ну, вот и ладно, — говорит Импи. — Бери-ка мой фартук, а я покамест проберусь в загон к старику Уэйнкеру и приволоку овечку пожирней».

«Только не бросай меня, — говорит Картер, — что я тут один делать буду?»

«А ты как управишься — тебе и дел-то осталось всего ничего, — говорит Импи, — забирай деньги, скидай всю землю обратно и дожидайся тут, на кладбище, покуда я вернусь, а не то гляди у меня!»

«Ну нет, — говорит Картер, — уж лучше не делай ты этого».

«А вот и сделаю, — отвечает Импи. — Знаешь, какие у него овцы — жирные, как улитки».

«Нет, — говорит Картер, — сюда я встревать не желаю. Это не дело».

«Брось дурить, — говорит Импи. — А уж овечку-то я раздобуду. Держи фартук. Жди меня минут через десять. Барашка все одно я приволоку, даже если придется отхватить старику Уэйнкеру его проклятую голову».

И сгинул, прежде чем Леви смог его удержать. Ну что ж, натянул на себя Леви фартук и докончил один эту работу. Достал деньги, поскидал землю обратно на бедного Генри, могилу повыровнял, а потом отправился к церкви, присел на ступеньку и стал дожидаться Импи. А тут через калитку идет какой-то старик. Шел, должно быть, сюда пропустить стаканчик и вдруг видит в темноте что-то белое, а это, значит, Леви сидит на паперти. Страх разобрал старика, он тут же дал деру, аж пятки засверкали, и прямо сюда, где мы сейчас вот сидим, — только было это тридцать лет назад.

«Боже ты мой, да что же с тобой такое? — обступили его со всех сторон, потому как лица на нем нет — белое как мел, а губы синие, будто точило. — Уж не привидение ли повстречал?»

«Да, говорит, привидение! Вот только что».

«Привидение? — спрашивают. — Какое там еще привидение? Да врешь ты, не видал ты никакого привидения!»

«Да видел я, сам видел!»

«Где же ты его видел-то?»

Ну, тут он и рассказал, что сидело оно на паперти.

«Да ни в жисть не поверю», — говорит Марк Тэрли. Он тоже случился тут об ту пору.

«А я говорю вам — было», — твердит старик.

«Да уж страшнее меня ничего там быть не могло», — говорит Марк.

«Я говорю все как есть, — сказал старик с обидой. — Поди и погляди сам, коли не веришь».

«Да я бы, само собой, пошел, и делу конец, — сказал Марк, — ежели бы только мог дойти-то. Да вот ведь привязалась ревматизма, не отпускает. Привидение! Еще ни одна живая душа его не видывала. Я-то готов, кабы только ноги меня держали».

Долго еще тут судили да рядили, пока не заговорил молоденький матрос, ирландец, — звали его Пэт Гроу, был он в отпуску. Уж не знаю, каким ветром его сюда занесло, но быть он тут был и говорит Марку:

«Ежели, говорит, вам не боязно, так и мне тоже. А на кладбище я, говорит, могу на закорках вас отнести».

Лихой был парнюга.

«Можешь?» — спрашивает Марк.

«Это мы запросто можем», — отвечает матрос.

«Ну что ж, давай», — соглашается Марк.

И вот взвалили старого Марка, будто куль с зерном, на плечи матросу, и пошли они, но охотников пойти с ними не оказалось.

Двинулись они, значит, прямо к кладбищу, и пока все было в аккурате. Но вот идут они себе между могильных плит, покачивает матроса, а Марку и почудилось вдруг, будто видит он что-то белое на паперти. Ну, а матрос, тот ничего не видит — да попробуй угляди тут что, когда на плечах у тебя этакая туша.

«Что это вон там?» — шепчет Марк на ухо Пэту.

А Пэт Гроу возьми да и шепни в ответ — так, шутки ради:

«Не иначе, как черт в ночной рубахе».

«Так поосторожней, Пэт! — шепчет Марк. — Потихонечку! Смотри — поднимается, сюда идет!»

Пэт только усмехнулся в ответ.

«А-а, говорит, это он, это на него похоже!»

А тут и Леви отозвался с паперти, тихонько так:

«Ну как, раздобыл? Ничего, жирный?»

«Господи боже! — заорал матрос. — Да никак и впрямь черт!»

Сбросил он бедного Марка у ног Леви и — наутек, жизнь-то терять кому охота. Ох, и напугался же он — пуще всех. Ни во что он не верил, а тут вот тебе на! И только он к воротам, глядь, еще кто-то в темноте ему навстречу и что-то на плечах тащит. А это, значит, Импи с овцой.

«С нами крестная сила! — завопил Пэт Гроу — и бежать. — Конец света настал!» — орет он на всю улицу, будто с ума спятил. Импи тоже пустился наутек, а куда, и не скажу, право.

Ну вот, значит, лежит бедняга Марк на земле. Был он не робкого десятка, а тут и слова не выговорит — до того его ошарашило. Да и Леви тоже перепугался насмерть. В темноте ничего не разберет, дрожит возле Марка и шепчет: