Песнь Сорокопута - [76]

Лицей никогда не был для меня отдушиной, но, показавшись вдалеке, знакомое здание мигом подняло мне настроение, ведь я думал, что ещё немного, и я точно познакомлю содержимое своего желудка с грязным салоном. Моё паршивое состояние не удалось скрыть от водителя, и он участливо осведомился:

– Мистер, вы в порядке?

– Можете… здесь… остановиться? – вставил я между паузами. Мне катастрофически не хватало свежего воздуха.

Он свернул к обочине, и я чудом не вывалился на асфальт, резко открыв дверь. В последний момент успел совладать со своим вестибулярным аппаратом и ухватиться за край сиденья. Кажется, меня накрыла паническая атака или что-то в этом духе.

– Выглядите неважно.

– Я в порядке, – прохрипел я, тяжело вылезая из салона.

На улице мне полегчало. Я неуверенно стоял на ногах, облокотившись на скрипучую дверь. Никогда не чувствовал себя так паршиво. И я сейчас не о своём душевном состоянии, хотя и оно оставляло желать лучшего. Быть может, вчерашний всплеск тёмной материи, которая до этого проявлялась в слабом виде, нешуточно ударил по моему состоянию. То, что раньше было не больше, чем ручейком, сейчас показалось мне огромной волной, прорывающей плотины.

– Не забудьте свои вещи, – подсказал водитель.

– Точно, – опомнился я. – Спасибо. Дальше я пойду пешком.

– Хорошего вам дня, мистер, – дружелюбно попрощался он.

– И вам, – вяло ответил я, закрывая дверь.

Назвать это хорошим началом дня язык не поворачивался. Я впопыхах запихнул распечатки в рюкзак и отошёл в сторону от людского потока. Казалось бы, день только начинался, но многие полукровки спешили на работу. Чистокровные всегда предпочитали пользоваться личным транспортом.

На территории лицея было пусто. Я ещё раз проверил календарь: складывалось ощущение, что я, опьянев от гнева, перепутал дни недели и явился на учёбу в субботу. Нет, всё верно, сегодня будний день.

Я вошёл в здание – охранники проводили меня равнодушными взглядами – и направился прямиком в кафетерий. Здесь делали терпимый кофе, а значит, у меня была ещё одна причина находиться в этом месте.

К моему удивлению, в кафетерии сидели ученики. Сонные, они завтракали, читали учебники, некоторые собрались в шумные группы и готовились к презентациям проектов. Я никогда не приезжал рано, но теперь понял, что собираться до занятий – не такая уж и плохая идея. Если не брать в расчёт то, что многим и так чертовски тяжело подниматься по утрам, а придётся вставать ещё на полчаса раньше. В этой затее имелись свои плюсы и минусы.

Забившись в дальний угол, как отшельник, я с наслаждением пил кофе. Да, не такой, как делает дома Фанни, но тоже сойдёт. Из большого ассортимента предлагаемой еды я выбрал круассан. Никогда до этого я не завтракал здесь в одиночестве, поэтому мне казалось, что чуть ли не весь кафетерий глазеет на меня.

Сегодня был один из тех важных школьных дней, когда решается оценка по предмету. Казалось бы, я готовился к этому выступлению несколько недель, но, чёрт возьми, я чувствовал себя сейчас настолько отрешённым от остального мира, что проще было встать и уйти из лицея. Я уже представлял себе, как буду с равнодушным лицом выдавать заученные реплики перед классом, а после Оливер в качестве наказания сварит меня в котле.

– Соберись, Готье, – вслух обратился я сам к себе. Текст на листе прыгал у меня перед глазами, как бы я ни пытался сосредоточиться. В подтверждение того, что утро выдалось на редкость паршивым, неловким движением локтя я пролил недопитый кофе на ближайший стул.

Почему каждое моё движение оборачивается полным провалом? Схватив салфетки, я первым делом протёр стул, затем полез под стол, чтобы избавиться от последствий своей неповоротливости. Салфетки мигом намокли. Вдобавок ко всему я обнаружил тёмные капли на рубашке. И что теперь прикажете делать? Подниматься и тащиться через весь кафетерий за салфетками или оставить как есть?

– Слышали, что Кагер получил главную роль в «Щелкунчике»? – раздалось чуть поодаль.

Подслушивать точно не входило в мои планы.

– Этот педик? Брат говорит, что все танцоры балета… – ответил ему знакомый голос. Клив? Тот придурок, что вечно донимает Леона?

Я не слышал, что он дальше говорил, но явно отпустил очередную сальную шуточку, каких у него полно в запасе. В ответ раздался смех.

– Он точно спит с парнями. На него ни одна девка не глянет. Кожа да кости, – продолжал Клив. – Я как-то видел его в душе после физкультуры.

– Ты чё, его сталкеришь? – засмеялся второй.

– Охренел? По зубам хочешь?

– Да шучу.

Господи, зачем ты создаёшь вот таких никчёмных чистокровных? Глядя на Клива и ему подобных, я всё больше убеждался, что разделение на сословия – не более чем человеческая прихоть. К чему давать одним родословную и власть, если они только и делают, что обсуждают чужую личную жизнь? Если Бог хотел показать, что чистокровные – это высшая ступень развития человечества, то Клив тому явное опровержение.

– В Запретных землях есть клуб «Яма». Слышал о таком? – спросил Клив.

– В интернете читал, пишут, что крутое место.

– Не то слово. Брат туда часто ездит. Сказал мне вчера, что когда мне исполнится девятнадцать, то он отвезёт меня и всё покажет.