Песнь о Нибелунгах - [75]

Возвысил голос Гернот: «Одумайтесь, маркграф!

Ужель, нас так сердечно в Бехларене приняв,

Вы только зла хотите теперь гостям своим?

А мы ведь пригодимся вам, коль смерти избежим».

Но Рюдегер ответил: «Ах, если бы Творец

На Рейн вам дал вернуться, а мне послал конец,

Чтоб этою ценою бесчестья я избег!

Убив друзей, себя стыдом покрою я навек».

Опять промолвил Гернот: «Мне было б тяжело,

Когда б такого мужа сраженье унесло.

Пусть, Рюдегер, за щедрость вам Бог воздаст с лихвой.

Я ваш подарок — добрый меч[344] — всегда ношу с собой.

Он нынче безотказно хозяину служил.

Я им немало гуннов с размаху уложил.

Он так блестящ и звонок, надёжен и остёр,

Что мир оружья лучшего не видел до сих пор.

Но если нападёте вы на моих родных

И смерти предадите кого-нибудь из них,

Вас вашим же подарком убью немедля я,

Хоть мне супругу вашу жаль, а с вами мы друзья».

«Ах, господин мой Гернот, дай Бог, чтоб было так,

И в поединке с вами пал ваш невольный враг.

Ведь если целы вормсцы останутся в бою,

Смогу оставить я на вас жену и дочь свою».

Млад Гизельхер, сын Уты, сказал на это: «Тесть,

Неужто вы забыли, что все вас любят здесь?

Ваш долг — не биться с нами, а нам в беде помочь,

Иначе станет до венца вдовою ваша дочь.

Коль с нами поведёте вы разговор мечом,

Раскаяться придётся мне поневоле в том,

Что вас я чтил глубоко, во всём вам доверял

И в жёны вашу дочь, маркграф, поэтому избрал».

Бехларенец ответил: «Коль всемогущий Бог

Сподобит вас вернуться на Рейн в свой час и срок,

Мой грех не вымещайте на дочери моей

И, невзирая ни на что, останьтесь верны ей».

Млад Гизельхер промолвил: «Я ей не изменю,

Но если нападёте вы на мою родню

И тех, кто жив покуда, начнёте убивать,

Придётся с вашей дочерью и с вами мне порвать».

«Так пусть нас Бог рассудит!» — вскричал маркграф с тоской

И поднял щит, готовясь вести дружину в бой,

И начал подниматься по лестнице к дверям,

Но Хаген сверху закричал бехларенским бойцамз

«Не торопитесь кровью оружье обагрить.

В последний раз мы с вами хотим поговорить,

Пока не перебили нас всех до одного,

Хоть, право, пользы Этцелю не будет от того».

Муж Гунтера прибавил: «Я сильно озабочен.

Как ни широк и звонок, как ни тяжёл и прочен

Тот щит, что Готелиндой мне в дар преподнесён,

Но гуннских копий и мечей не выдержал и он.

Вот если б соизволил ты, Господи всезрящий,

Чтоб Рюдегер достойный мне отдал щит блестящий,

Который он на локоть так ловко нацепил,

С таким прикрытьем я бы в бой и без брони вступил».

«Его тебе, мой Хаген, я сам вручил давно бы,

Когда б не знал, что это вселит в Кримхильду злобу.

А впрочем, для чего мне теперь её любовь?

Возьми мой щит[345] — Бог даст, на Рейн ты с ним вернёшься вновь».

У многих покраснели глаза от жарких слёз,

Когда свой щит воитель так щедро преподнёс

Тому, с кем было биться приказано ему.

Не делал больше он с тех пор подарков никому.

На что владетель Тронье был грозен и суров,

Но и его, как прочих бургундских удальцов,

Бехларенец глубоко растрогал и потряс

Своим великодушием в предсмертный грозный час.

Сказал маркграфу Хаген: «О, доблестный боец,

Пускай за благородство тебе воздаст Творец!

Никто с тобой на свете в радушье не сравнится,

И память о твоих делах навеки сохранится.

Как сознавать мне больно, что мы — враги отныне!

И без того довольно с нас горя на чужбине,

А тут ещё с друзьями придётся драться нам».

Ответил Рюдегер: «Скорблю об этом я и сам».

«Я разочтусь немедля с тобой за щедрый дар,

И как бы ни был нынче твой натиск лют и яр,

Пусть даже ты всех рейнцев до одного убьёшь,

Меч на тебя, мой Рюдегер, не подниму я всё ж».

Учтиво поклонился бехларенец в ответ.

Заплакали бургунды, поняв — надежды нет.

Неотвратима схватка, в которой смерть найдут

И много вормсцев, и маркграф, всех доблестей сосуд.

Из зала сверху крикнул ему скрипач лихой:

«Коль обещал не трогать вас сотоварищ мой,

Вам, Рюдегер, я тоже не причиню вреда.

У вас за ласковый приём в долгу мы навсегда.

Я вот о чём прошу вас сказать своей жене:

Браслеты золотые она вручила мне,

Велев, чтоб их у гуннов носил я в честь её:

Смотрите — обещание я выполнил своё».

Маркграф на это молвил: «Дай Бог ещё не раз

Моей супруге милой почтить подарком вас,

А я про вашу верность ей, Фолькер, расскажу,

Коль голову в сражении сегодня не сложу».

Герою-музыканту такую клятву дав,

Воспламенился духом и поднял щит маркграф.

Взбежал он по ступеням и на гостей напал.

По богатырски Рюдегер удары рассыпал.

Как Хаген, так и шпильман, чтоб не нарушить слово,

Подальше отступили от витязя лихого,

Но и без них там было так много смельчаков,

Что нелегко бехларенцу пришлось в толпе врагов.

Ему ворваться Гунтер и Гернот дали в дом,

Чтоб за порогом зала покончить с храбрецом.

Лишь Гизельхер старался к нему не подходить,

Надеясь и себя спасти, и тестя пощадить.

В отваге состязаясь с владыкою своим,

Дружинники маркграфа спешили вслед за ним.

Сверкали и свистели их острые клинки,

И от ударов лопались щиты и шишаки.

Хоть долгий бой изрядно бургундов утомил,

У них для новой схватки ещё хватило сил.

Мечами пробивали они броню насквозь.

Немало славных подвигов свершить им довелось.

Как только в зал успели бехларенцы вбежать,

Взялись скрипач и Хаген врагов уничтожать.

В той схватке не щадили герои никого,