Песнь о братьях - [8]
Шрифт
Интервал
Плясало панство краковяк,
Вертелось у портного.
На червяке крестом червяк —
И свастика готова,
Ползет на грудь, ползет на лоб,
На штамп внутри ботинка.
И сразу бешеный галоп
Звериного инстинкта:
Смотреть — не сметь! Рыдать — не сметь!
За жест, за слово — к стенке!
Расстрел и смерть, расстрел и смерть,
И исповедь в застенке.
…Луна над Вильнюсом висит,
Как маятник огромный.
Во мраке свет ее скользит
Оранжевый и ровный,
Она качается давно,
В туманных кольцах света.
Всю ночь ходить ей суждено
По проволоке гетто.
Когда богата ночь, как день, —
Луна подобна солнцу,
Вот закачалась чья-то тень
И тянется к оконцу.
Зачем по городу одна
Так поздно ходишь, пани?
Теперь другие времена,
Теперь другие парни…
Мерцает крестик золотой
На белоствольной шее.
Подолгу под окном не стой —
Везде глаза ищеек!
У них свои и долг, и честь.
Находчивые парни,
Они узнают, кто ты есть,
О набожная пани.
Ты посмотри, однако, вверх, —
Как раз такое небо,
Чтоб легче было револьвер
Вложить в буханку хлеба
И прошептать короткий путь
В ближайший лес из гетто.
Но, пани, справедлива будь
К способностям агента —
Его стремительная тень
На стенах как проказа.
Держаться стен! Держаться стен!
О, барабан приказа!
А вот и тень твоя дрожит,
И бьется дверь в парадном.
Горячий палец твой лежит
На язычке прохладном,
Прицел твой точен, как закон
Великого Паскаля.
Но шаг чеканит каблуком
Гестапо, зубы скаля.
Смотреть — не сметь! Рыдать — не сметь!
Стрелять — не сметь тем боле!
Как это рядом — жизнь и смерть,
Через тропинку боли.
Воскресни! Магия стиха
Заставит сердце биться!
О, смерть не будет так строга —
И таинство случится!
Воскресни! Я твой вздох ловлю,
Как ловит скрипка ноты.
Воскресни! Я тебя люблю,
Как мог любить лишь Гёте.
1959
Пою тебя, Эстерл…
Пер. Ю. Мориц
Весеннее
Внимание! Я счастлив! О друзья,
Я огорошен солнечным известьем.
Весна-царевна шествует предместьем,
Она идет к воротам городским.
По утренним долинам и лугам
Ее сопровождает птичье войско.
И, как подсвечник с капельками воска,
В лесу сияет елка. Сто чудес!
Внимание! Над розовой землей
Летает нежных облаков колонна
И Песней Песнь поэта Соломона,
Царя и мудреца, поют скворцы.
Сегодня утром очень тонкий палец
Забарабанил в стеклышко мое:
— Пора! Гони печаль. А ну ее!
Давай ключи от городских ворот:
Давай стихи от городских ворот.
Пошевелись, поэзии скиталец.
Необычайно светел этот свет.
Согрей свое простуженное горло.
Весна-царевна ждет у входа в город;
Открой ворота и скажи Весне:
— Войди, Любовь!
А Смерть — останься вне!
* * *
Влюбленные, спите спокойно.
Звезда молодая, плыви!
Да будет покаран достойно
Любой, кто мешает любви.
Влюбленные, спите спокойно.
Луна, на рассвете седей!
Я знаю, что горе достойно
Испытывать счастье людей.
Влюбленные, спите спокойно.
Вселенная держит свирель.
Поэзия трижды достойна
Раскачивать вам колыбель.
* * *
Вы можете смеяться, да, —
Сошел с ума! Причуда!
Но знайте раз и навсегда:
Я свято верю в чудо.
Не потому, что хрустнуть мог
Вполне у смерти в пасти,
А потому, что мой порог
Перемахнуло счастье.
Так вот: совсем-совсем один,
Как музыка в шкатулке,
Я вдоль по комнате ходил
В Армянском переулке.
Давно маячил март в окне,
Стихи, как почки, вздуло,
И голубь залетел ко мне
И сел на спинку стула:
— Очнись, дикарь, постель стели.
Поставь, как люди, кресло!
Она идет из-под земли.
Она… Она воскресла!
И ветер — в дверь, и пламя — в печь,
Осиной бьется рама.
О, у меня исчезла речь —
В дверях стояла мама.
Ее сережки! Молодец!
На пасху из ломбарда
Для мамы выкупил отец
Два глаза леопарда.
Она! Пусть я умру — она!
Ах, как помолодела.
Когда исчезла седина
И выпрямилось тело?
— А ты по-прежнему — стихи… —
Как маленького гладит. —
А продают ли за стихи
Картошку на оладьи?
Скажи, убавилось ли зла,
Прибавилось ли хлеба?
Смотри, я звезды принесла
Тебе с седьмого неба.
Молчи, догадываюсь я:
С поэтов звезд хватает.
Но эта звездочка — моя,
Она во рту растает.
Да, я воскресла! Я — жена
Тебе до смерти самой.
Да, я давным-давно жила,
Была твоею мамой.
Я огорошен! Это бред!
Такого быть не может.
На много, много, много лет
Она меня моложе.
А голубь гулит: — Сатана!
Не ты писал ли прямо:
«Поэту не нужна жена.
Нужна поэту мама».
И пламя — в печь, и ветер — в дверь
Стихи дышать мешают.
— Теперь, — кричат они, — поверь,
Что мертвых воскрешают!
* * *
Моя песнь тебе, Эстерл, моя песнь!
Моя жизнь тебе, Эстерл, моя жизнь!
Вот я весь, моя Эстерл, вот я весь.
Будь здорова, Эстерл, моя жизнь!
Будь здорова, Эстерл, я — живой.
Спас меня, о Эстерл, облик твой.
Будь здорова, Эстерл! Седина —
Это лучше, Эстерл, чем война.
Это, слышишь, Эстерл, — пустяки.
О, спасибо, Эстерл, за стихи!
О, спасибо, Эстерл, — мой пророк.
Жгут язык мой, Эстерл, жала строк.
Но тебе открою, право,
Рифмы — горькая отрава.
Временами эти рифмы
Превращаются в порок.
Это стыдно, Эстерл, — рифмовать
Имя той, которую целовать.
Рифмовать, укладывать, упрятывать в строфу…
Это стыдно, Эстерл! Фу!
* * *
Радость-Эстер, на рассвете
Спят любимые, как дети,
Движут сонными устами,
Пахнет в воздухе цветами,
Усыпляющими боль.
А стихи окно открыли,
Смотрят в небо, чистят крылья.
Тучи, солнышко встречайте,
Но рассвет не омрачайте.
Пусть он будет голубой!
* * *
Эстер, Эстерл, живей!
Солнечную арию
Исполняет соловей
Утром пролетарию.
Исполняет соловей,