Песнь надежды. Том 4 - [15]

— Да ты просто молодец, братишка… — пробормотал Диор, оглядываясь. Ещё не успел улечься грохот: осыпались стены, на землю падали доски и брёвна, звонили сигнальные колокола. Пыль стояла кругом, пусть и не в таких количествах, как в прошлый раз. — А ты прямо от всей души пришвартовался.

— Сразу виден опыт, — буркнула эльфийка, показав нос из-под шарфа. На уши она так и вовсе надела перчатки, чтобы не мёрзли. — Рука набита, да?

— В следующий раз сами пришвартуетесь, — фыркнул я, подойдя в борту корабля. Там уже суетились люди. — Лучше скажи, что будем говорить по поводу судна.

— Что говорить? Наше судно, все пройдите в туманы, — пожал он плечами. — Только нам бы ещё слезть отсюда…

— Не думаю, что с этим уже будут проблемы, — пожал я плечами и дёрнул один из рычагов, из-за чего судно пошло вниз и просто село днищем на землю. — Готово.

— Да ты просто молодец, — наигранно восхитился Диор.

— Зачем мелочиться? — отозвался я.

* * *

Дом, милый дом, как говорил один из моих боевых товарищей в прошлом, когда мы шли штурмовать внеочередную крепость где-то в снежных лесах под градом стрел и камней. Поэтому дом — понятие субъективное. Для кого-то это война, которая всегда и везде, а для кого-то определённое место, тихая гавань, куда можно вернуться и почувствовать себя в безопасности.

Эти мысли посетили меня, когда мы подъезжали к забору нашего поместья. Ничего особенного, совсем ничего, но почему-то, глядя на него, на большие стены поместья, кричащие о богатстве хозяев, я испытывал странное чувство.

Вернулся домой?

А у меня вообще есть дом?

Ответ-то понятен, но в этом мире, слишком спокойном и непривычном, я чувствовал изменения. Как говорил умный человек, люди всегда приспосабливаются. Когда я воевал в том или ином мире, тоже приспосабливался. К поведению, к манере общения, к самой жизни — всё же война в пустыне и война в джунглях заметно отличались друг от друга.

Здесь я тоже приспосабливался. Приспосабливался к жизни. К более спокойной и простой, где не ждёшь каждую минуту, что тебе череп снесёт снайпер или под ногой окажется мина. Где не надо думать, где провести отряд: через болото или через овраг, чтобы не попасть в засаду.

Спокойная жизнь вносила свои коррективы, и я менялся, нравилось мне это или нет. Становился менее осторожным, из-за появившегося времени и возможностей интересовался больше другими вещами. Человек всё равно приспосабливается, и я приспосабливался.

Может из-за этого менялись немного и взгляды с ощущениями? Всё же это поместье не было моим домом, но я чувствовал какое-то едва заметное облегчение, возвращаясь сюда.

У порога нас уже встречал с почтительным поклоном Хайсер, дворецкий рода Бранье, которому, как я понимаю, доверяли многое, включая заботу о поместье. Мужчина с усами и короткими волосами, всем своим видом показывающий статус нашей семьи.

Рядом с ним стояли Миссис Ривингтон, полноватая женщина в возрасте и две молодых служанки, имя одной из которых я не знал, а вторую звали Диной.

— Господин Диор, господин Тэйлон, добро пожаловать домой, — склонился Хайсер, когда мы выбрались из самоезда на твёрдую землю. — Я рад видеть вас в добром здравии.

Миссис Ривингтон и две других служанки послушно поклонились следом.

— Ага, здравствуй, Хайсер. Смотрю, дом наш ещё не снесли, — окинул он взглядом поместье.

— Как вы и приказали, охрана была усилена.

— Ну и отличненько. Мы в кабинет отца, так что нас не беспокоить. Принесите там чего-нибудь перекусить, — небрежно махнул он рукой, проходя мимо.

— Как скажете, господин Диор, — поклонился он ещё раз и вопросительно посмотрел на Ушастую, что куталась в тёплую одежду. — С вашего разрешения, позвольте поинтересоваться насчёт вашей гостьи…

— Она слуга брата, — небрежно кивнул на неё Диор.

— Я понял. Добро пожаловать в поместье Бранье, — кивнул Хайсер ей уже как равному себе. — Надеюсь, мы с вами сработаемся.

Ушастая даже слова не сказала, посмотрев на Диора недовольно, но тем не менее ничего не сказав. Потому что А: при всей безобидной внешности от него удивительным образом чувствовалась сильная личность, с которой невольно считаешься; Б: Диор сказал то, как обстоят дела на самом деле. Она моя слуга — это факт и с ним не поспоришь. Ушастая сама так постоянно повторяет. Поэтому здесь он лишь сказал факт.

— Её за дверь, — кивнул Диор на Ушастую, когда мы вошли в кабинет Зарона. — Незачем ей слушать наши разговоры.

— Я тебе не подчиняюсь, человек, — почти выплюнула Ушастая эти слова. — Если думаешь, что можешь мной здесь командовать, то советую подумать дважды.

Диор бросил на неё взгляд и лишь улыбнулся.

— Брат, твоя слуга, тебе с ней и управляться. Но такие разговоры ведутся один на один.

— Ушастая, за дверь, — кивнул я, не оборачиваясь на дверь.

— Да, Ушастая, за дверь, — с ехидной улыбкой повторил он.

— Человеческое отродье… — прошипела она.

— Заткнись и проваливай, слуга… — хмыкнул Диор, сев в отцовское кресло.

Ушастая лишь одарила его полным ненависти взглядом, после чего, крутанувшись на каблуках, вышла из кабинета.

— Тебе обязательно искать в её лице врага? — негромко спросил я. — Идти на конфликт.