Песнь молодости - [8]
— Хорошо, хорошо!..
Директор несколько раз повторил это слово и пошел вперед, показывая дорогу.
Через боковую дверь он вошел в храм и разбудил пьяного сторожа.
Устраивая Дао-цзин на ночлег в одной из комнат, отведенных для учителей, Юй Цзин-тан, часто моргая глазами, с любопытством расспрашивал ее о Бэйпине и о семье. Дао-цзин не открыла ему действительной причины своего ухода из дома, объяснив этот уход тем, что родители больше не в состоянии платить за ее учебу. Ей бы очень хотелось устроиться на работу и получить место учительницы в начальной школе.
— Хорошо! Хорошо! — улыбаясь, сказал Юй Цзин-тан. — В нашей школе все места заняты, но вы не беспокойтесь. На днях я поеду в Шанхайгуань[15], там встречусь с начальником уезда и поговорю с ним о вас. Обещаю вам уладить это дело. Мы с начальником уезда — господином Бао — хорошие друзья. Да и молодежь он любит. Я думаю, что устроить для вас место учительницы не составит большого труда.
Линь Дао-цзин поздравила себя с тем, что встретила такого хорошего человека и что ее надежда получить работу осуществляется.
Эту ночь в старом храме Дао-цзин провела удивительно спокойно. Рокот моря и оглушительный стрекот цикад казались ей прекрасной музыкой…
Разбудил ее шум прибоя. Непрестанный и могучий зов морских волн манил к себе мечтательную натуру Линь Дао-цзин. Наспех покончив с завтраком, принесенным стариком сторожем, она побежала на берег моря.
Море! Таинственное, великое море!.. Дао-цзин стояла на влажном песке, и ее сердце наполнялось радостью. Взгляд широко раскрытых глаз был устремлен в голубой простор, простиравшийся перед ней. Утреннее небо было совершенно чистым, лишь далеко на горизонте виднелись белые облачка. По голубовато-бирюзовой, местами атласной глади моря молниями скользили солнечные блики. Далеко-далеко на его спокойной поверхности изредка мелькали паруса рыбачьих джонок.
Дао-цзин не могла оторвать глаз от этого беспредельного, полного величественной красоты простора, и боль, терзавшая ее душу последнее время, постепенно утихла. Поправив волосы, Дао-цзин достала свою губную гармошку:
понеслись над морем слова детской песенки.
Наигрывая, она шла по берегу и подбирала красивые ракушки. Она резвилась, как ребенок.
Ее туфли промокли от сырого песка, в волосы набилось множество мелких песчинок, но она ничего не замечала.
Янчжуан была заброшенной деревушкой на берегу моря. Ее окружали дюны, поросшие редкими деревцами. Но стоило Дао-цзин отойти от деревни на несколько ли[17], как пейзаж начал постепенно меняться: на верхушках холмов и в долинах стали попадаться рощи яблоневых и сливовых деревьев. Ветерок разносил тонкий и нежный аромат цветущих акаций, которых здесь было очень много. На берегу моря среди зелени были разбросаны красивые, разнообразные по своей архитектуре коттеджи, виднелись белые, желтые, голубые и красные крыши. Картина эта невольно вызывала чувство восхищения и удивления. Выросшая среди пыльных и шумных столичных улиц, Дао-цзин только однажды побывала в захолустной горной деревеньке около Губэйкоу[18], куда брала ее с собой Сюй Фэн-ин во время поездки для сбора арендной платы. Сегодня в лучах солнца перед ней возникли, словно воздвигнутые волшебниками, изящные дачи. Дао-цзин никогда не думала, что на свете может существовать такая красота.
С минуту она стояла на вершине небольшого холма и безмолвно смотрела на изумительный пейзаж, затем, движимая любопытством, сбежала вниз к небольшим красным кабинкам на берегу.
Тишину этого райского уголка нарушали человеческие голоса. С пляжа отчетливо доносился смех купающихся. Только теперь она поняла, что попала на пляж для богатых дачников.
Остановившись под старой сосной, она с любопытством рассматривала людей на пляже. Кроме иностранцев, здесь развлекались дети китайских богачей. Купающиеся были одеты в разноцветные купальные костюмы. Одни из них лениво грелись на солнце, другие, размахивая руками, со смехом плескались в воде.
Неподалеку от Дао-цзин расположилось несколько пожилых иностранок и китаянок с зонтиками от солнца и маленькими собачками на руках. Женщины сидели на белоснежных простынях, расстеленных на песке, и разговаривали. Одна из них налила в блюдце молока и поставила его перед собачкой.
Внезапно до слуха Дао-цзин донесся визгливый женский голос. Повернув голову, она увидела нарядно одетую молодую китаянку, стоявшую возле пожилой женщины с зонтиком. В ушах ее ослепительно блестели жемчужные серьги.
Топая ногой, модница громко ругала кого-то:
— Чертовка! Сколько можно ждать зонтика! Так и сгореть недолго! Ах ты, нищенка! Неси скорее!
По раскаленному полуденным солнцем песку к ней торопливо бежала маленькая девочка. Но чем больше она спешила, тем сильнее ее ноги увязали в песке. Видя это, женщина опять затопала ногами и разразилась бранью. Наконец девочка подбежала и, тяжело дыша, подала розовый шелковый зонтик. Послышался звук пощечин, которыми молодая барыня наградила служанку.
Дао-цзин не стала смотреть, что будет дальше. Резко повернувшись, она пошла обратно: близился полдень, и надо было возвращаться.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.