Песнь меча - [64]

— Жар спадает, — сказала Ангарад, положив руку на лоб ребенка. Она налила немного воды в чашку, которую принесла с собой, и, поставив ее греться на огне, развязала полоски ткани, сняла с ребенка листья, ставшие сухими и ломкими, и укутала его оленьей шкурой.

Затем она достала из узелка такие же листья и бросила их в воду. Послышалось шипенье, едкий пар заполнил комнату, и она вновь принялась бормотать молитвы, которые Бьярни уже слышал не раз: «Pater noster…».

Бьярни стоял у двери, прислушиваясь к шорохам на улице, и ему казалось, что все это тянется целую вечность. Но вот Ангарад положила ребенку свежие припарки, дала матери еще одну склянку и, сделав все необходимое, собрала узелок и встала.

Женщина в отчаянии схватила ее за руку:

— Он выживет?

— Думаю, да, — сказала Ангарад. — Жар спал, и дышать ему легче. Если станет хуже, пошли Анила за мной, и я приду.

Она мягко высвободила руку, вышла мимо Бьярни на улицу и направилась обратно к холму.

По пути в деревню казалось, что Ангарад думает только о больном ребенке, но теперь, благополучно завершив дело, она задумалась о другом. Там, где тропинка вела мимо первых посевов, она остановилась и взглянула через ограждение на ячменное поле, кое-где украшенное алыми маками. Дождь перестал, и бледные лучи солнца проникали сквозь ветер.

— По милости Богородицы погода улучшилась; в этом году будет добрый урожай, — сказала она и продолжила путь по крутой тропинке.

Навстречу шел человек с собакой и тюком овечьей шерсти на плече. Когда они подошли, он остановился, резко развернулся и исчез за оградой из боярышника. Ангарад посмотрела ему вслед, не замедлив шага.

— Он был одним из работников в нашей усадьбе, пока не ушел в прошлом году.

— Одним из? Значит, были и другие?

— Нельзя работать в таком большом хозяйстве, как Гвин Кед — каким оно было раньше — без помощников. Было еще двое, и служанка в доме.

— И все ушли?

— Наверное, они боялись однажды ночью повстречать рогатого у моего очага.

Она говорила так, будто ей безразлично, но в голосе он почувствовал такую горечь и боль, что взглянул на нее. Она не ответила на взгляд и шла с поднятой головой, любуясь долинами, простиравшимися до самого подножья снежных холмов.

— Хотя нет, мне кажется, за всем этим стоит Ривеллан, мой родственник.

— Хороший же он родственник.

— Он любит только одно, — сказала Ангарад спокойно, — землю… Он хочет отнять ее у меня. Он предложил мне за нее золото.

— А своей земли у него нет?

— Полно, — сказала Ангарад, все еще глядя на долины. — Вон там его земли. Он вождь и господин в трех долинах и пастбищах на Англси, которые король пожаловал ему как своему сокольничему. И еще он хочет мою землю, а король во всем ему потакает.

Они спустились в Гвин Кед через густые заросли дуба, боярышника и диких яблонь, оставив за собой высокий холм, закрывавший долину. А внизу, по землям усадьбы, бежал ручеек.

— Ты бы взяла золото за Гвин Кед?

— Я бы скорее умерла.

— Знаешь, — сказал вдруг Бьярни, остановившись на берегу, — мне кажется, тебе стоит отдать ему Гвин Кед, пожелать счастья и пойти со мной. Я отведу тебя в наше поселение. — Он слышал свои слова, не веря, что и правда произносит их.

— Нет, — сказала Ангарад.

— Тут опасно. И ты это знаешь. Ты же боишься. Пойдем со мной.

— Конечно, боюсь. Иначе зачем я, по-твоему, вцепилась в тебя, когда ты появился из моря, со своим огромным мечом, поражающим врагов? Я не оставлю землю, которая принадлежала моему отцу и его предкам.

Бьярни покачал головой в недоумении.

— Мой народ может строить себе дома и очаги в любом месте, куда направит его попутный ветер.

— Но я не такая, как вы. К тому же я не могу оставить Гвина.

И он понял, что переубедить ее невозможно.

Когда они вернулись в дом, все было как и до их ухода: старик лежал, уставившись блестящими глазами на дверь, а черный пес сидел рядом с ним — теперь же он вскочил и, виляя хвостом, уткнулся головой в колени Бьярни, приветствуя хозяина. И на мгновенье Бьярни показалось, что Ангарад все выдумала и заставила его поверить — ведь она так долго жила здесь одна. Но тут он вспомнил пустынную деревенскую улицу, и как люди делали знаки против сглаза, когда она проходила мимо… и схватился за меч, висевший у пояса.

Глава 21. Зловещая жатва

Солнечная погода продержалась достаточно долго, и вскоре ячмень на полях созрел к жатве.

— Умеешь обращаться с серпом? — спросила Ангарад резко, и Бьярни, как ни странно, раздосадованный предположением, будто он умеет только рубить мечом, грубо ответил:

— Конечно! Сезон плаваний заканчивается с началом жатвы.

Они работали на удивление слаженно: Бьярни шел впереди с серпом, а Ангарад за ним, собирая снопы. Привычный сбор урожая — на широких полях, когда все жители поселения помогали друг другу, был немного иным, но эта небольшая жатва — только он, и Ангарад, и Хунин, который охотился за полевыми мышами среди снопов, — неожиданно показалась ему самой прекрасной на свете, и он знал, что никогда не забудет ее.

Они собрали урожай, сложили высокую гору снопов на волокуши, которые тащила лошадь, Ласточка, и уложили в амбар для молотьбы. Последний сноп с порослевыми побегами они привязали высоко под крышей для жатвы в будущем году. И в тот вечер Ангарад устроила пир — самые вкусные кушанья, какие только можно приготовить из ячменной муки и мяса, медовые пироги и вересковый эль, припрятанный в длинногорлых красных глиняных кувшинах, украшенных рельефными сценами охоты. Но главное, что отличало этот вечер, когда они, уставшие, садились ужинать, было то, что Ангарад сменила штаны и рубашку на платье шафранового цвета, вымыла волосы и расчесала их до блеска, и свила себе корону из полевых цветов — маргариток и васильков.