Песнь Люмена - [24]

Так и происходит. Он делает несколько шагов вперёд и останавливается. Сегодня небо синее обычного и звёзды на нём как раскалённый белый огонь. Ветер утихомирился, но тишина не кажется абсолютной. Далеко впереди простираются снежные равнины, вон поднимается горный хребет на юго-западе. Холод пробирается под одежду и щиплет на щеках.

Стоя один на площадке ему доступен нескончаемый простор и ничего более. Позволяет ощущению крадущегося холода коснуться кожи, тронуть волосы. Если он продолжит стоять здесь, мороз возьмёт своё.

Тогда Аджеха поворачивается и идёт к отверстию в полу, от которого длинная лестница ведёт в сердце храма.

«— Тебе известно, для чего я тебя вызвал. — Говорит верховный наставник, внимательно изучая меня. — Ты как положено пишешь свою летопись?

— Да.

— Хорошо.

Некоторое время наставник изучает меня, пытаясь прояснить для себя мои мысли. Ему не удаётся ничего прочитать на ничего не выражающем лице, что соответствует требованиям к братьям-послушникам.

— Тебе известно, что такая летопись важна для становления каждого послушника. К тому же, последний ритуал с рукописью необходим для завершающей стадии становления.

— Да.

— И когда всё свершиться ты знаешь, что с ней сделать. — Это не было вопросом. Вся его мимика сводилась к участливой вежливости, и каждое движение было направлено на вызывание доверия у меня. Наставники преподносили себя таким образом, чтобы вызывать у нас стремление угодить им на первых этапах воспитания. На последних этапах это уже не играло значения. Послушник, желающий чужого поощрения, плохо понимает общую природу целостности. Одно и то же, заложенное в нас, определяет общие истоки и позывы к поведенческой реакции. И если мы одно по своей сути — то к чему жаждать одобрения другого человека? — Итак, наставники общим советом признали тебя готовым к Последнему Испытанию. Ты готов к нему, Аджеха?

— Да.

В этот момент я полностью контролирую свои эмоции и потому пристальный взгляд наставника не приносит результатов. Двадцать лет становления подошли к концу и теперь всё определится тем, смогу ли я искоренить из себя свою самость во имя служения империи и Императору в частности.

Тогда он продолжает говорить в то же время, отслеживая мою реакцию.

— Последнее Испытание венчает тот путь, который проходит далеко не каждый послушник в вершине своего созревания. — Голос зазвучал строго. — Продвижение от одной ступени к другой происходим плавно без фиксации определённых периодов. То, что мы называем третьим кругом от второго отличается лишь присваиваемой степенью. Между ними нет ясного разграничения где начинается один и заканчивается другой. Последнее Испытание — другое дело. Ты не сможешь выйти из него тем же человеком, коим в него погрузился. Сама цель испытания противоречит этому. — По звучанию было ясно, что некогда у верховного наставника был характерный тенор, в последствии приглушаемый и доведённый до соответствующего звучания. И всё же растягиваемые слова, нарочно произносимые тише и грубее порою напоминали подавляемую мелодию. Благодаря этому голос наставника звучал особо проникновенно и опасно. Опасно из-за своей неприкрытой таинственности.

За прошедшие голы верховный наставник практически не подвергся физическим изменениям. Заострённые черты лица напоминали птичьи, глаза с узкими зрачками и чёткой радужкой вызывали рефлекторное желание потупить взгляд. Но послушникам и так полагается смотреть в сторону. Я вперил взгляд в оконную раму.

Двигался он бесшумно. И так же прямо продолжал смотреть на меня.

— Ты хочешь пройти испытание?

— Да.

Мои ответы в той же мере можно принять как за абсолютное послушание, так и за дерзость. К счастью, на протяжении всего своего обучения я демонстрировал лишь первое. Хотя доля подозрения всегда сквозит в наставниках. Моё обучение и обучение брата начато не с рождения. К тому же, не по доброй воле храма. То, что они не могли контролировать нас на начальных этапах развития уже может внести существенный дисбаланс в общую подготовку.

В комнате два больших окна, вырезанные в стене они покрыты ещё одним защитным слоем с добавлением кристалла. Ничем не покрытый серый пол выделяется широкими плоскими плитами, а потолок походит на разрезанную пополам сферу. Здесь ничем не пахнет. Возможно, верховный наставник пользуется соответствующими блокаторами внешних запахов, предпочитая в этом обонятельном вакууме по мельчайшим выбросам химических веществ определять состоянии того или иного субъекта.

Контроль пропитывает здесь всё и в тот день, когда послушник предстанет пред глаза других непроницаемым гранитом — тогда заговорят о последнем испытании.

— Цель испытания, — говорил меж тем наставник, — в полном отрешении от мирских страстей. Когда послушник достигает достаточного уровня, ему предоставляется единственная возможность достигнуть просветления и посвятить свою жизнь достойному. — Наставник медлит с окончаниями слов. Он внимателен и демонстрирует лёгкое пренебрежение. Он проверяет меня. — На двенадцатом кругу послушник уже должен обучиться полному контролю над своими аффективными реакциями и психическими состояниями. Однако чтобы соответствовать поставленным требованиям, ему так же необходимо во время Последнего Испытания обрести абсолютную ясность. Иллюзии, фантазии, подавленные обиды несут в себе приверженность проходящей суете. В то время как мы служим единому постоянному.